Девушка без имени - стр. 14

Мужчина бросает на меня привычный холодный взгляд. Он еще явно не отошел от инцидента на озере, но я все равно сообщаю ему:

– Я голодная.

«Медведь» ворчит.

– Опять встала.

– Мне надоело есть в одиночестве! – эмоционально возмущаюсь. – Я привыкла к обществу. Наверно…

Мужчина жестом показывает мне на стул возле стола, и я тут же приземляюсь на него. Ставит передо мной тарелку с супом, и я едва не жалуюсь, что сегодня опять его похлебка.

«Груда мышц» садится напротив и, не смотря в мою сторону, начинает поглощать содержимое своей тарелки.

– Почему ты живешь здесь один?

Оглушительная тишина в ответ, но через пару секунд он выдавливает предостерегающее:

– Это тебя не касается.

Растерянно таращусь на него, удивленная такой реакцией. Я же не спросила ни о чем запретном или неприличном!

Помолчав немного, выдаю другой вопрос:

– Давно ты здесь?

– Ешь молча! – рявкает грубиян, и я вздрагиваю так, что ложка подпрыгивает в моей руке и звенит, падая в тарелку.

Обижаюсь, надуваюсь, как мыльный пузырь, и, уставившись на еду, констатирую: диалога с ним у нас не получится.

Никогда!

Через несколько секунд, перестав дуться, запихиваю в рот ложку супа, отмечая, что он вкусный, и отвечаю самой себе – давно, раз он умеет так хорошо готовить.

Мужчина первый все съедает, встает из-за стола и включает чайник.

– Мне нужна какая-нибудь одежда и обувь, – холодно сообщаю и добавляю в ответ на удивленный взгляд: – Я же не знаю, как долго пробуду здесь.

Он внимательно смотрит на мое тело в его рубашке, и я от этого взгляда остро чувствую, что под ней ничего нет (мое белье после купания сушится).

– Хорошо. Вечером съезжу в магазин и что-нибудь куплю тебе.

Упрямо смотрю ему в глаза и заявляю:

– Я сама хочу выбрать одежду!

«Медведь» молчит пару секунд, но потом соглашается.

– Хорошо. Но сначала с тебя фото.

– Что?!

Хлопаю ресницами, словно безмозглая кукла, и таращусь на него.

Он что – спятил?!

То орет на меня по пустякам, то просит сфотографироваться!

– Мой друг разыскивает твою семью, и нужна фотография, – поясняет мужчина, и я бормочу «Ааа…», понимая, что опять все неправильно истолковала.

«Медведь» достает телефон и собирается сделать фотографию, но я вскакиваю со стула:

– Подожди! Я должна привести себя в порядок!

– Это просто фото, чтобы тебя могли опознать, – напоминает он, но я выбегаю из кухни, поясняя ему на ходу:

– Просто фото не бывает!

Стою перед зеркалом и расстроенно смотрю на свое отражение. У меня совсем нет косметики. И как я должна привести себя в порядок?!

Вздыхаю, беру расческу и причесываю волосы, потом безжалостно щиплю щеки, чтобы они чуть-чуть порозовели, и я перестала быть такой бледной.

Все. Это все ухищрения, что могу себе позволить.

В комнате, надеваю свою одежду, смотрюсь в зеркало на шкафу и понимаю: без бюстгальтера блузка просвечивает грудь.

Не вариант.

Натягиваю мокрое белье и иду фотографироваться.

Когда захожу на кухню, хозяин дома моет посуду.

– Я готова, – произношу, останавливаясь посередине помещения.

Мужчина пробегается по мне взглядом, а я смущаюсь, понимая, что не особо похорошела с того момента, как убежала от него.

– Садись, – он вытирает руки полотенцем, и когда я взбираюсь на барный стул, берет телефон и направляет его камеру на меня.

– Мне надо улыбаться?

«Медведь» сердится.