Девственница - стр. 27
Поразмыслив, Роуан решил, что пыльная одежда вряд ли так уж важна для Тала, особенно после того, как он видел убожество, скудость и мерзость запустения, царившие в доме так называемого короля.
Роуан пнул попавшую под ноги обглоданную кость, распрямил плечи и распахнул тяжелую дубовую дверь. В комнате царил полумрак, и он не сразу разглядел окружающую обстановку. Отец пока что молчал, изучая новоявленного сына, и тем самым позволил Роуану его разглядывать.
Тал лежал на груде мехов, вернее, грубо выделанных медвежьих шкур, что очень ему шло, поскольку вид у него тоже был грубый и неотесанный. Он оказался чрезвычайно высок, дюйма на четыре выше Роуана, но при этом ужасно худ. Может, когда-то он и считался красивым, но сейчас лицо было покрыто шрамами, полученными в бесчисленных битвах. Его легко можно было представить в седле разъяренного жеребца, с занесенным мечом и ведущего в победоносную битву тысячное войско.
– Подойди ко мне, сын, – прошептал наконец Тал хриплым голосом, в котором звучала неизбывная боль. – Сядь рядом со мной.
Роуан присел на край кровати, стараясь скрыть растущую тревогу. Он много лет делал все, чтобы наставник похвалил его в очередном отчете Талу. Молодому человеку всегда хотелось порадовать человека, которого он никогда не видел, и оправдать его ожидания. Но сейчас, разглядывая смуглое лицо с резкими чертами, он чувствовал, что отец будет разочарован своим светловолосым, бледнокожим сыном. И снова Роуан не выказал своих чувств.
Тал поднял испещренную шрамами, но все еще сильную руку и коснулся щеки сына. Темные глаза заблестели непролитыми слезами.
– Ты похож на нее. Похож на мою красавицу Энн.
Он провел ладонью по руке Роуана.
– И сложен ты так, как все мужчины в ее семье. Зато ростом удался в настоящего ланконийца. Хоть это ты унаследовал от меня, но больше я не вижу никакого сходства. А волосы! Это волосы Энн!
Тал попытался было рассмеяться, но тут же раскашлялся. Роуан каким-то шестым чувством понял, что отец не хочет утешений и его жалости, и поэтому сидел молча, пока не прошел приступ.
– Что-то словно пожирает меня изнутри. Я давно знал, что не жилец на свете, но отгонял смерть, пока не увижу тебя. Уильям хорошо обращался с тобой?
– Очень, – тихо ответил Роуан. – Я не мог бы пожелать лучшего.
Тал улыбнулся и на секунду прикрыл глаза.
– Я так и знал. Он всегда любил тебя. С того дня как ты родился. После смерти Энн…
Он помолчал и с трудом сглотнул.
– Смерть приносит с собой воспоминания. Я прошу Бога, чтобы дал мне поскорее встретиться с твоей матерью. После смерти моей дорогой Энн я отдал бы тебя Уильяму на воспитание, стоило ему попросить, но он напал на моих людей и на меня, заранее решив тебя отобрать.
Он снова закашлялся, но сумел подавить очередной спазм.
– Ты мог бы послать за мной, – мягко заметил Роуан. – Я приехал бы.
Тал улыбнулся, похоже, обрадованный его заверением.
– Да, но я хотел, чтобы ты вырос среди англичан. Энн сумела заставить меня понять, что такое мир и покой.
Он чуть крепче сжал пальцы Роуана.
– Никто не смог покорить Ланконию. Мы пережили нашествия гуннов, славян, аваров[1], римлян и Карла Великого. Только вот перед священниками не устояли. Они сделали из нас христиан. Но мы сумели отогнать всех врагов. Мы, ланконийцы, можем победить всех, кроме самих себя.