Девочки. Дневник матери - стр. 26
Сегодня утром я спал спокойно, Сашу не слышал. Когда проснулся, она зашла ко мне:
– Папа, можно?
– Можно.
– Я не кричала?
– Нет, сегодня ты молодец!
– Папа, я тихая?
– Тихая.
– Я хорошая?
– Да, ты очень хорошая.
Но этого ей, все же, было мало.
– Папа, а ты говорил: ты только говоришь – не буду! А сама будешь…
Она решила, видно, получить признание по всем талонам. Я выдал ей таковое. Она была очень горда и довольна. Значит, целые сутки, со вчерашнего утра, она помнила мой упрек.
Уговариваю Сашу не кричать.
И вдруг: – Если бы ты был Сашей, а я была… нет, был… нет, была папой, ты бы тоже кричал!
И хохочет в восторге от своей мудрости, находчивости и неотразимости. Она права, ничего не скажешь!
(А.Б.)
20 ноября 45.
Саша не любит отступать от традиций. Утром, когда я ее одеваю, она просит рассказать о девочке и мальчике, которые изображены на коврике. Когда ее причесывают, она требует повесть о Паше и Тюше. Во время гуляния я, обычно, по ее просьбе, рассказываю ей о том, как заблудился Севочка Барон. Историю я измыслила, такого на самом деле не было. То есть Севочка-то существует, но он не заблуждался.
21 ноября 45.
Саша не любит острых коллизий. Вот, например, на коврике, что висит над ее кроваткой, изображены плачущая девочка и мальчик, довольно равнодушно на нее смотрящий. Я утверждаю, что это брат и сестра. Мама принесла им яблоко, велела поделиться, а мальчик съел яблоко сам. Вот сестра и плачет.
– Нет! – кричит Саша. – Он спрятал яблочко, он просто пошутил! Он не съел, он спрятал! Зачем она плачет?
Коврик этот был подарен тетей Ниной 26 марта 37 г. в день рождения Галки.
Саша колотит Лену. Много раз говорили ей: у Лены болит нога, не смей трогать Лену. А она покается, а потом нет-нет, да и хлопнет опять и именно по ноге. И откуда такая подлость?
22 ноября 45.
Я: – Разве это хорошо, что ты ударила Лену?
Саша: – Разве это хорошо, что Вова ударил Вадика?
Я: – Нет, ты скажи, разве хорошо, что ты Лену уда-рила?
Саша: – А разве это не хорошо, что я Галю не ударила?
Так и не дала прямого ответа и все упирала на то, что она не ударила Галю, не ударила Милу и т. д. Подлый младенец, все же.
– Мама, почему тетя Женя Пастернак и дядя Женя Пастернак[33]? – спрашивает Саша, лежа в постели, после долгого молчания. Видимо, напряженно размышляла об этом.
23 ноября 45. Саше 3 с половиной года.
Знает все буквы, кроме мягкого знака и Э. Знает Е, но Е путает с Ш. Иногда путает И с М и Т с Г. В остальном тверда. Запоминает с первого раза. Почти вундеркинд.
Хорошо строит из кубиков домики. Эти кубики наше спасение – Саша часами возится с ними, напевая убогие Шурины стихи:
Есть еще желтые кубики, но к ним папа рифмы не придумал, сколько ни старался.
Сегодня я была у Гали. Спросила про отметки.
– Троечки! – ответила она лукаво.
– Это жаль. Покажи тетрадки.
– Сейчас покажу. Вот смотри – одна троечка, другая, третья… – смеется: там не тройки, а четверки.
Была очень довольна. Она. И я.
Скучает без Саши. Когда приходит сюда, бывает с ней очень нежна.
Забыла рассказать о том, как Галя встретилась с Эддой. Обе летом мечтали об этой встрече. У нас только и разговоров было: