Девочка, которая замолчала - стр. 14

Софья никак не могла сосредоточиться. Она слепым взглядом смотрела на открытую книгу с тестовым заданием уже полчаса.

В небольшой, но светлой комнатке, которую до недавнего времени Софья делила с неходячей бабушкой, было совсем немного мебели. Письменный стол, в ящиках которого идеальными стопками покоились принадлежности для учёбы. Позади стола – застеленная зелёным советским пледом кровать. В её изножье, к углу приткнулся узкий шкаф для одежды. На противоположной стене – полка с книгами, забитая, преимущественно, поэтами Серебряного Века.

Софья чуть слышно выдохнула, не сводя глаз с расплывшихся букв.

Она решилась. Она сделала это.

У Софьи было много стихотворений про Игоря Станиславовича. Она сочиняла их почти после каждой литературы, не забывая надёжно прятать исписанные тетрадки от матери. В пакет, потом под подоконник, закрыть до щелчка – так, чтобы не было видно.

А вчера Софье приснился сон. Такой яркий, как в жизни. И такой неприличный, что Софья, проснувшись, ещё несколько минут боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть это странное новое ощущение.

Едва поднявшись с кровати, она придумала это стихотворение. Написала быстро, пока мать гремела тарелками на кухне. Засунула листочек за лямку спортивного топика, который носила вместо бюстгальтера. И целый день заветная бумажка жгла ей ключицу.

А после занятий она решилась. Потому что ещё немного и, кажется, её разорвало бы изнутри.

В комнату вошла мать. Софья вздрогнула. Она всегда боялась, что мать может прочитать её мысли, хотя и знала – это глупости.

– Опять ворон считаешь?

Софья зашелестела страницами:

– Я… нет, я думаю просто…

– Долго думаешь! – стальным голосом сказала мать, – ты на этой же странице была, когда я вышла. И не надо сейчас листать, я всё прекрасно вижу!

С кухни затренькал стандартным рингтоном телефон. Мать нахмурила брови:

– Это ещё кто?

Быстрым шагом ушла прочь из Софьиной комнаты, не закрыв за собой дверь. Телефон прекратил звонить. Через мгновение раздался нетерпеливый голос:

– Алло?

И тут же, гораздо более тихое и вежливое:

– А, здравствуйте, Игорь Станиславович. Что случилось?

Сердце Софьи затрепыхалось так, что она подскочила со стула. Боясь даже дышать, подошла к приоткрытой двери комнаты. Прислушалась.

Мать тем временем забрасывала телефонного собеседника вопросами:

– А вы зачем звоните? Софья что-то натворила? Вы мне только скажите! Я на неё повлияю.

Софья вздрогнула. Меньше всего на свете ей хотелось, чтобы мать на неё «влияла».

Игорь Станиславович, судя по всему, смог вклиниться в монолог и что-то рассказывал. Пальцы Софьи, сжимающие ручку двери, похолодели.

После, кажется, бесконечной паузы, мать протянула:

– Поня-ятно. Позвоните мне тогда сегодня, в конце дня. Мы с вами о встрече договоримся.

Не дожидаясь, пока разговор закончится, Софья бесшумной молнией метнулась к письменному столу. Она успела выровнять дыхание прежде, чем мать ворвалась в комнату.

– Ты почему меня перед учителями позоришь?

Софья вспыхнула и почти уткнулась носом в страницы книги. Мать позади неё расхаживала от кровати до окна. Каждый раз, когда она приближалась к подоконнику, Софья задерживала дыхание.

– Что ты натворила? Признавайся!

Софья молча всхлипнула. Мать остановилась.

– Не реви мне тут!

Горячие слёзы уже закапали на страницы. Мать взяла Софью за шиворот и тряхнула. Голос её стал выше. Как всегда, когда она собиралась «влиять».