Девочка киллера - стр. 26
Хотя, вряд ли понятие морали вообще заложено в голову человека, который запросто убивает других людей. Кого-то еще более беспринципного будет довольно сложно сыскать.
Я иду в душ первой.
Под теплыми струями проще абстрагироваться от всего. Под ними приятно. Мне нравится, как горячая вода обволакивает тело. Как это становится единственно важным – еще немного погреться и сбросить негатив. И почему идея принять душ не пришла мне в голову еще у Фокси?
Сейчас же впечатление, что я вообще не мылась целую вечность. И последний раз – в прошлой жизни. Хотя, так оно и есть. Моя настоящая жизнь теперь не имеет ничего общего с той, что была еще вчера.
А, вообще, нет, имеет. Меня. И имеет очень даже качественно.
Гордей нетерпеливо стучит в дверь.
– Ты там жива? – спрашивает он, будто волнуется.
– Жива, – отвечаю, выключив воду.
Выхожу из ванной комнаты.
– Прости, но я взяла два полотенца, – сообщаю мужчине, предупреждая, что вытираться ему придется полотенцами для рук.
– Переживу, – отвечает он и тоже скрывается за дверью ванной комнаты.
Не могу понять Гордея. Стараюсь, но не получается. Иногда мне кажется, что он нормальный парень. Но потом я вспоминаю оружие, смерти, угон мотоцикла – и это все не вяжется. Вообще никак.
Поначалу я просто лежу на кровати, слушаю, как за стенкой льется вода. Специально прислушиваюсь к этому звуку, чтобы не думать ни о чем. Не страдать. Не бояться.
Бояться не хочется. От этого голова работать перестает. И я реально могу вляпаться в неприятности.
Но тяжелые мысли все равно сильнее. Они находят лазейки, чтобы снова возникнуть у меня в голове. И это сводит с ума.
Нахожу пульт и включаю телевизор.
На первом попавшемся канале снова идут новости. Мне «везет». Дикторша как раз переходит к криминальной хронике. На экране мелькают снимки с подземной парковки элитной многоэтажки, где Гордей забирал оружие.
Мне бы переключить канал, вырубить телек, но я зачем-то смотрю. Будто жду, пока тайфун, зарождающийся у меня в груди, наберет обороты. Будто специально щекочу нервы.
Гордей выходит из душа как раз в тот момент, когда на экране телевизора высвечиваются наши фотороботы.
Он выхватывает из моих безвольно опущенных рук пульт. Телевизор становится черным.
– Зачем ты это делаешь? Самобичевание тут точно не поможет. Лучше держись подальше от «ящика». Там не покажут ничего хорошего.
– А я ведь всегда была послушной… – безразлично сообщаю ему, точно сама с собой разговариваю. – Хорошей девочкой. Родители меня хвалили. Профессора тоже. И работа у меня была нормальная… – тут мой голос начинает дрожать. Осознание накатывает постепенно. – Устроилась совсем недавно. Помощником юриста. Хотела потом дело свое открыть. Работать по профессии…
Тут мой монолог обрывается. Горло сводит спазмом. Слезы просятся наружу. Еще несколько секунд, и я не смогу их сдержать.
– Эй… – Гордей делает шаг ко мне. На нем свободные штаны и больше ничего. Идеальное тело еще влажное после душа. Но татуировки уже не пугают меня. – Я обещаю тебе, что мы выкрутимся…
Он садится рядом со мной на кровать и за подбородок поворачивает мою голову. В его взгляде, холодном, как мне когда-то казалось, читается тревога. Точно ему, правда, есть до меня дело.
– Только ты должна держаться меня… Слышишь… Ка-ри-на… – мое имя из его уст звучит так, что в животе оживают бабочки.