Девочка для босса - стр. 22

— Ты теперь работаешь на меня, а приказы начальства не обсуждаются. И с тебя утреннее селфи.

— Пусть вам Карина скидывает.

Блин, ну зачем, зачем. Ревность никак не вписывается в рабочие отношения.

— Не стоит, девочка. Меньше всего я люблю эти бабские обиды. Вот когда научишься сосать, как она, тогда я, может, разрешу тебе ревновать.

Черт, черт, черт.

— Все, собирайся.

Пока второпях мыла голову шампунем со своей любимой апельсинкой, корила себя за неуместный выпад. Все, все, теперь он ни слова от меня не услышит, помимо рабочих. Да и смысл ревновать того, кто никогда не станет тебе принадлежать. Даже если я и стану его любовницей. Как быстро он снова вернется к идеальному минету со стороны Карины или любой другой девчонки? Через день?

Да даже думать об этом глупо. Он просто начальник и ничего больше.

— Ты вроде говорила, вы не любовники, — заговорил брат, когда я уже у двери была. Он стоял в одних шортах, облокотившись на косяк, и усмехался.

— Не любовники. Просто ему было по пути.

— Ну-ну.

— Виталя! Не зли меня. Если я сказала, то так оно и есть. Когда я тебя обманывала.

— Да ты вообще врать не очень умеешь. А если станете любовниками, скажешь?

— А что, морду пойдешь ему бить?

— Нет, скажу ему замуж тебя брать и меня в компаньоны.

— Ишь чего удумал. Сам давай работай, ладно?

— Ладно, пока, сестренка.

— Пока, в школу иди.

— Да иду я, иду, — он закрывает за мной дверь, и я выдыхаю. Чем старше он становится, тем тяжелее с ним общаться. Как жаль, что больше нельзя его поманить булочкой и мультфильмом, чтобы он вел себя как полагается.

Спустилась со своего четвертого этажа на первый и невольно замерла перед дверью подъездной. Как себя лучше вести? Извиниться за Карину или просто делать вид, что ничего не было? Наверное, второе. Это всегда проще.

Толкаю дверь и натыкаюсь взглядом на его черный джип. Как он пролез-то в туннель наш. Он следит за мной взглядом, отчего простая длинная юбка и блузка кажутся почти прозрачными. Открываю дверь со стороны пассажирского сидения и неуклюже забираюсь на высокую ступеньку. Проще, когда он меня просто туда закидывал.

— Под юбкой чулки? — сразу и с порога он тянется рукой к коленям, а я шлепаю его по руке.

— Да, в них ещё моя бабушка в блокаду ходила.

Его руки тут же возвращаются на руль, а на лице застывает выражение искреннего ужаса, которое, впрочем, быстро сменяется улыбкой.

— Немцев, поди, соблазнять ходила.

Молчи, молчи.

— Не знаю. Она не рассказывала.

— Ну это правильно, — усмехается он и машину заводит, легко протискивается по туннелю к проезжей части и бросает взгляд в зеркало заднего вида. Включает какой-то дебильный русский клубняк, где ни музыки не разобрать, ни слов. Хотя нет, там точно кто-то кого-то ведет в постель. Как предсказуемо.

— Я так понимаю, ты в Питере родилась?

— Ага, а вы?

— Ленобласть. Я от родителей в Питер сбежал. Они у меня лютые фермеры. А я за шестнадцать лет так заебался картошку сажать, что поехал мир покорять.

— Расскажите? — мне действительно стало интересно.

— Конечно, расскажу, после секса. Знаешь, как после секса хорошо болтается?

Ну сколько можно, правда? Он вчера трахался, слушает музыку про секс и все равно думает о сексе со мной. Можно подумать, есть в этом сексе что-то особенное.

— У вас после секса болтается? Мне очень жаль, — он тут же заливается хохотом и нажимает на газ.