Девочка Давида - стр. 24
Я распахнула рот, но больше от страха.
Мужской аромат тут же проник в рот, затем – в легкие. На макушку легла тяжелая пятерня.
– Я трахну тебя нежно, – пообещал он, – а теперь оближи его. Сейчас же.
11. Глава 12
– Я верю тебе, – пробормотала невнятно.
По глазам его вижу, что лжет: он не будет нежен. Свое обещание он не сдержит.
Я облизала губы – они вмиг пересохли.
И пальцами коснулась его торса. Он был горячим, влажным.
«Месть терпит все», – вторила мысленно, оттягивая нежеланное.
Я медленно приблизилась, и мои губы оставили след на смуглой коже, покрытой темными волосками.
Его пресс был напряжен, Давид жаждал другого:
– Ты не поняла, девочка, – он рвано задышал и крепче обхватил мою голову, – не поняла, что нужно целовать.
– Ты слишком торопишься.
– О, девочка, поверь, – он хищно улыбнулся, – я еще слишком терпелив.
Но терпение зверя лопнуло. Прямо сейчас.
Его пятерня не позволила вырваться, когда он склонился и впился в мои губы жестоким поцелуем. Я тихо вскрикнула, а затем – поддалась. И почти без чувств ответила ему невзаимной взаимностью.
Месть стала моим смыслом жизни: я открыла рот, а его язык вторгся внутрь.
Месть стала моим смыслом жизни: я откинула голову назад, а он подобно дикарю начал исследовать мою шею.
Поцелуи, укусы, жадное дыхание – все было в его стиле. В грубом и жестоком.
– Ты вкусно пахнешь, Жасмин.
Он не говорил, он глотал буквы. Когда мы встретились взглядом, его рот распахнулся в жажде.
– Ты в моей рубашке…
Треск ткани. Он порвал верхнюю пуговицу, и груди коснулся прохладный воздух.
– …такая охуительная.
Какой же он был горячий, мамочка. Его тело горело – так сильно оно хотело женщину. Хотело меня.
Чужие руки впервые коснулись моей груди. Я отвернулась, позволяя ему целовать самое сокровенное.
И вспомнила…
Пять лет назад я повернула не туда: я выбрала оружие, криминальный мир и отказалась от нормальной жизни. Если бы та девочка не решилась мстить, она бы стала совершенно другой.
А теперь я такая, какая есть: грязная и опороченная… своим же убийцей.
Зверь прикусил мою нежную плоть, и я вскрикнула. Моя реакция возбуждала его. Он облизнул сосок, жадно втянул его в рот и отпустил. Ненадолго.
А в следующий миг он накинулся на мой рот. Но уже не языком.
– Опустись на колени…
Он не говорил. Голодный зверь будто выплевывал слова. Не дождавшись ответной реакции, он сбросил меня с кровати.
Колени прожгла боль.
– Открой рот, Жасмин. Я пиздец как хочу тебя, – полухрип-полурык.
Зря я соблазняла его, зря надевала рубашку. Он бы меня и такую, в мешке взял. Давид бесцеремонно поставил меня на колени.
Я верила: скоро все закончится.
– Ничего сложного, Жасмин, – он рассмеялся надо мной, – от тебя требуется лишь открыть рот. И впустить меня.
Давид поцеловал меня вновь, а затем отпустил и сменил язык на свои пальцы. Он приучал меня делать это:
– Оближи.
Я послушно облизала его палец. И подняла взгляд, чтобы увидеть его глаза.
Зря.
Очень зря.
Там не глаза, а черный туман. Беспощадный, безжалостный. Как и он сам.
– Хорошая девочка. Продолжай. Возьми его глубже.
Я проделывала это снова и снова, будто облизывала конфету, но в этот раз – с закрытыми глазами. Ибо взгляд его связывал без веревок и резал без ножа.
– Моя Жасмин… – он похвалил меня.
Я хотела отдышаться, но один палец сменился двумя. Толчок, второй, третий...