Девочка без прошлого - стр. 27

– Проголодалась, – сказала Алина. – И немножко замерзла.

– И я тоже замерз. Пора нам возвращаться.

– А мы еще сюда вернемся?

– В каком смысле? – переспросил я.

– Гулять, – сказала девочка. – Гулять, как сегодня. Мне здесь так нравится.

– Вернемся, конечно.

– А когда?

– Скоро, – я заметил, как переменилось ее лицо.

Она вздохнула. На мгновение наши глаза встретились, и мне вспомнилось, как я впервые увидел девочку на автозаправке. Чернота, скрытая под капюшоном, навеяла мысли о неизвестности. Сейчас ее глаза вторили нечто подобное, но к ним примешивался новый блеск. Тот блеск говорил о страхе и боли. Откуда он, какова его величина, мне было не известно.

– Ты же меня не выгонишь? – вдруг спросила Алина, и я на мгновение замешкался.

Такие вопросы не вели ни к чему хорошему, и мне не хотелось на них отвечать.

Я поправил шапку, купленную день назад. Она очень шла ей к лицу.

– Не говори так больше. Я не дьявол. И переживаю за тебя даже больше, чем ты думаешь.

Она улыбнулась, но тут улыбка сползла с ее губ и на меня вновь воззрилась серьезная девочка с зарождающейся природной красотой. Внезапно я уловил, что эта красота мне знакома. Как будто мы уже встречались раньше.

– Честно-честно?

– Честно-честно, – сказал я без единого сомнения. Я и сам не понимал, что меня тянуло к чужому ребенку, но сила была столь велика, что, если бы я соврал, тотчас бы задохнулся.

– Спасибо, – прошептала она. – Пойдем домой.

Мы поднялись и двинулись в обратный путь.

Молодежь на пляже стала петь песни. Девочки пищали, мальчики хрипели. Подул ветер, и тучи опустились ниже, точно перед дождем.

Контейнеровоз отклонился от фарватера и стал подходить к причалу.

Начиналась обычная холодная ночь.

Смерть на горе

Я никогда не говорил Алине о «плохих парнях». Считал, что беседы на эту тему только навредят ей. Тем не менее я запрещал ей покидать дом в свое отсутствие, и за две прошедших недели она ни разу меня не ослушалась. Я приходил домой, мы ужинали, шли на пляж, перед сном читали книгу. Изредка что-то меняли местами. Шли на пляж, читали, а потом ужинали или ужинали, читали и шли на пляж. А иногда ничего не происходило, и мы ложились спать под вой ветра или стук дождя.

Осень настырно не выпускала нас из дома два-три раза в неделю, и тогда мы начинали болтать на самые разные темы. Я заметил, что Алина очень интересуется историей и религией. Девочка все чаще спрашивала о Боге, кто он, и где с ним можно повидаться. Я отшучивался, говорил, что встретить его, скорее всего, не удастся, но, когда человеку особенно плохо, Бог спускается с небес с ним поговорить.

– И никто его не видел? – спрашивала она.

– Никто.

– А как же говорить с тем, кого не видишь?

– Так же, как и с тем, кого видишь, – я незаметно открыл перед собой завесу.

За столько лет одиночества, я научился говорить со стульями и кроватями, что вовсе не замечал какой-либо разницы с человеком. По той же причине я приучил себя никогда не ждать ответа на вопрос, разве что, если он не придет в голову мне самому. Вот почему беседы с девочкой доставляли мне столько удовольствия, и совершенно не выводили из себя, как всяких мам и пап, кого ежедневно достают собственные дети. Каждую минуту с Алиной я отдыхал. Так было до середины ноября, пока все не переменилось. Но пока та ночь не наступила, я охотно нес белиберду наравне с истиной и искренне верил, что мое воображение откроет девочке тот мир, в котором любовь всегда побеждает смятение.