Девичник в космосе - стр. 25

На этом обычности заканчивались и пошли одни сплошные сюрпризы. И первым из них стала фамилия инопланетника, бывшего советником президента Аверсума. Я даже забыла, как это — дышать, когда ее прочитала. Какова вероятность того, что Вселенная очень большая, а это всего лишь нелепое совпадение? Статистика говорила, что это более чем вероятно. Но у меня на подкорке почему-то зрело убеждение, что это не так. Что совпадением здесь и не пахнет.

Вторым крайне неприятным сюрпризом оказалось известие о том, что одну пятую всех градообразующих предприятий на планете составляют… правительственные лаборатории. А когда я увидела направленность некоторых из них, то окончательно убедилась, что совпадениями здесь и не пахнет. А Шрам сунул голову даже не в пасть ко льву, а к какому-то мифическому чудовищу. Оставался вопрос: сумел ли он все это сопоставить? И сумел ли верно оценить степень опасности? Лично я на его месте точно бы послала Тейта к космическому дьяволу в задницу. Ни одно богатство Вселенной не стоит человеческой жизни. Ладно. Пусть не человеческой. Но жизни точно не стоит.

4. Глава 4

Вместо заявленных суток, Шрама не было две ночи и три дня. Я дергалась, не имея никаких известий, не зная, что с ним, и что ждет меня, если Шрам не вернется. А на это были все шансы, исходя из прочитанного в предоставленном мне буканьером файле. Я уже тысячу раз прокляла себя за то, что выпросила информацию. Иногда лучше неведение — это настоящее благо. А от лишней информации можно сойти с ума.

Я не задумывалась о том, почему меня так беспокоит, что будет с буканьером. Беспокойство за собственную судьбу и за жизнь пирата глушила единственным доступным мне способом: работой. Пользуясь тем, что некому вытаскивать меня из-за стола, я часами просиживала в своей импровизированной лаборатории, экспериментируя и фиксируя результаты, лишь на короткие промежутки времени отходя от стола, чтобы выпить воды или посетить санблок. Если раньше эта сыворотка, которую я пыталась создать, была для меня чем-то вроде ключа к иной, более роскошной, чем сейчас жизни, неким маяком, вехой, ступенью в карьерной лестнице, то, пообщавшись со Шрамом, я незаметно для себя прониклась горячим желанием запретить всяким уродам коверкать людям и инопланетникам жизнь. Теперь моим маниакальным желанием создать сыворотку, «запирающую» геном и не позволяющую искусственно вносить в него изменения двигал страх. Страх, что однажды меня постигнет та судьба, которой я счастливо избежала, приглянувшись Шраму. И яростное желание отомстить за мою разрушенную жизнь хотя бы таким способом.

Сама идея сыворотки родилась у меня еще на первом курсе академии. После одной страшной экскурсии на астероид, куда Альянс ссылал тех модификантов, кто не в состоянии был ассимилироваться в мирном обществе и не поддавался социализации. Помнится, тогда я, еще не лишившаяся иллюзий до конца землянка, была до глубины души шокирована цинизмом, с которым был организован быт колонии модификантов. Тогда мне было непонятно, почему мужчины и женщины, чтобы выжить и заработать, должны были драться на арене. Это сейчас я, уже закончившая академию и кое-что повидавшая, знаю, что некоторые виды модификаций в принципе отрицают пацифизм и толкают своего носителя на силовое решение любой, даже самой мелкой проблемы. И гладиаторские бои на арене были наилучшим выходом для подобных существ. Они давали возможность относительно безопасно для окружающих выплеснуть агрессию и заодно заработать кредиты на жизнь. А тогда я, совершенно потерянная, стояла у заграждения смотровой галереи и наблюдала, как на арене сшибаются в драке три огромных мужика. Больше всего меня тогда шокировало не то, что одного из троих гладиаторов унесли с арены на носилках. И не то, что второй уходил с арены, баюкая наполовину оторванную руку. А капли крови и других телесных жидкостей, брызнувшие на стеклянную стену прямо напротив моих глаз от удара кулаком одного индивидуума в челюсть другому.