Девчуля для братвы - стр. 10
– Претензий нет, игра была честной, – подхватил Эдик. – Забирай девчулю, Вольф. А как вдоволь с ней натешишься, отдашь ее Жорику, а тот еще кому-то, кто желание выскажет. Потому как забывать нельзя, что не в личное ваше пользование она была фраерком подогнана, а для всей братвы. Законы наши святы и мы их чтим, чтобы не было беспредела. Ты же чтишь законы наши, Вольф?
Он ничего не ответил. Тяжело глянул на Лиханова своими волчьими глазами и кивнул мне:
– Пошли.
– Я не пойду… – едва слышно прошептала я. – Это не… Невозможно. Я не кусок мяса! Не игрушка! Не вещь. Вы не можете так мной распоряжаться. У нас свободная страна, а то, о чем вы говорите – это рабство какое-то!
– Нет, ты посмотри на нее, смешная какая! – захохотал Эдик Лиханов. – Коли ты с девкой справиться не можешь, Вольф, чтоб гладкой стала, придется нам все-таки ее уму-разуму научить. Раз она по-хорошему не понимает. Пустим девчулю по кругу. Прямо сейчас.
– Вы не посмеете! – сглотнула я и нервно сжала пальцы. – Я полицию вызову!
Я тряслась от ужаса и не знала, что мне делать. Вспомнись фильмы, где с героиней в подобных ситуациях обращались очень жестоко. Я, правда, такое кино не смотрела – я любитель мультиков Диснея. Смотрел Глеб, и мне волей-неволей приходилось составлять ему компанию, чтоб ему не было скучно одному. Он обожал жестокие, мрачные и реалистичные фильмы. Как он выражался, «чтобы грязь и снег в лицо». Любимое кино Глеба так и называлось «Грязь». Он пересматривал его раз сто, и каждый раз шумно восхищался главным героем – продажным полицейским, поступающим отвратительно и мерзко.
Мне же после этого фильма хотелось только одного. Помыться.
Мои любимые мультфильмы про принцесс и то, что надо следовать за мечтой, Глеб высмеивал.
Порой он делал это особенно гадко и обидно. Как-то он позвал меня и сказал, что скачал новый классный мультик, чтобы мы вместе могли посмотреть его на большой плазме. Каково же было мое потрясение, когда это оказался мультфильм для взрослых. Пунцовая от стыда, я убежала, а Глеб потом долго смеялся, припоминая эту удачную, как ему показалось, шутку.
Тогда мне хотелось верить, что он смеется по-доброму, по-дружески подтрунивая… Но сейчас я понимаю, что мне хотелось выдавать желаемое за действительное. Глеб издевался надо мной.
Сотни связанных с ним мелочей, о смысле которых я не задумывалась, или убеждала себя, что это в норме вещей, сейчас обрели совсем иной, гадкий, некрасивый смысл.
Откуда в нем взялось столько жестокости? В начале нашего знакомства он был таким добродушным и милым…
Как я могла так слепо ошибаться?
Самое жуткое в том, что я, наверное, продолжаю его любить…
Слезы, которые я загоняла вглубь себя, и страдания, вызванные черным предательством близкого человека, нахлынули с новой силой.
– Отойдите от меня! – закричала я. – Вы не посмеете, не посмеете! Вы – животные! Нелюди! Не смейте!
Слезы градом катились по моему лицу. Я забилась в угол и кричала все угрозы, какие только приходили мне на ум. От полиции до Божьей кары. А на самом деле мне хотелось кричать имя самого моего любимого человека на Земле.
Бывшего любимого человека.
Глеб! Глеб! Глеб!
Мой ненаглядный! Самый лучший и родной! Как? Как ты мог окунуть меня в это?
– Может, ей скорую вызвать? – озадачился Обезьян. – У нее, кажись, шарики за ролики закатились. Не в себе девчуля…