Deus Ex… Книга 2 - стр. 16

– Впрочем, – язвительно ухмыльнулся он, понимая, что прячет за этой ухмылкой укол совести за то, что снова незаслуженно ее обидел, сорвал на ней дурное настроение, которое в последнее время стало его привычным состоянием, – возможно, что ничего такого я и не делал. Возможно, мне все это только снится. И ты тоже часть этого сна. Ведь я могу выбрать наименее неприятную из реальностей. Правда?

Усмехнувшись выражению крайнего недоумения на ее лице, он отступил в сторону, потому что завтрак закончился и по коридору потянулись кнесты. Развернувшись, Рогар пошел вместе с ними. Впереди его ждал долгий, полный забот день. Какую из реальностей не выбери – ко всему нужно быть готовым.

– Что ты решил насчет Шиона? – крикнула зачем-то ему в спину Ириллин.

Отвечая, Рогар даже не обернулся.

– Ничего.

***

– Ну все, недолог оказался век нашей деи.

– Нашей? Деи?

Смех.

– Это действительно смешно звучит. То, как приказано называть ее.

– Но она-то верила, что это правда.

Смех.

– Поделом ей, парринской иххе. Здесь ей не Паррин.

– Поделом-то поделом, только госпожу Ириллин жалко…

Молчание.

– Ничего, отольются кошке мышкины слезки. Вот увидите, бабоньки, скоро парринская ихха отправится обратно, откуда явилась. Сама не захочет, так мы поможем.

– Да. Вещички ей соберем. Вот закончится иххоран, потухнут меаррские костры, и она с обозом остальных ихх и уедет…

– Думаете, выгонит он ее?

– Он ее уже выгнал, Урла! Как еще назвать это, если мужчина больше не желает брать женщину в постель? Более того, выставляет ее за дверь! Да она не ихха, а хуже последней иххи! Видимо, настолько не сумела его удовлетворить, что он взбесился. Я же рассказывала вам, как недавно, ночью, мы ходили убирать его спальню. Говорю вам, бесит она его.

– Госпожа Ириллин это понимает, потому и молчит. Дей попользовался парринской сучкой, потешил мужскую потребность, разочаровался и потерял к ней интерес.

– Ты говоришь о дее, Мисима, словно он обычный кнест-десятник!

– А что, нет? Хозяйство у него вполне мужское, значит, и потребности не сильно от человеческих отличаются. А то что бог…

– Ш-ш-ш! Кто-то идет.

– А правда, что парринская ихха господина Шиона опоила чем-то, и потому он стал сам не свой?

– Ш-ш-ш, Федра! Потом поговорим.

Обычным серым зимним днем, в закутке двора цитадели женщины стирали белье. Подогретая вода исходила паром в лоханях, споро мелькали натруженные красные руки, влажно шлепала мокрая ткань.

Какие они могут быть жестокие, эти женщины. Кайлин замерла, жалея, что ступила неосторожно и под ногой хрустнул снег. А может, так даже лучше? Сколько бы еще она стояла так, в тени под навесом конюшни, и слушала их ехидные, злые речи? Вздрагивала бы от каждого незаслуженного обвинения, морщилась от обидного прозвища, которое они дали ей. Ихха. В Меарре так называли женщин, которые приходят в цитадель, когда в деревне жгут костры и поет радужная стена. Чтобы кнесты потом дрались с исчадиями Подэры отчаяннее и смелей. С пустыми яйцами мужчинам легче умирать.

Кайлин снова вздрогнула и поежилась от этой мысли. Они считают ее игрушкой бога, эти женщины. Как и Ириллин. Но ведь это не так?

Или это так.

Она зажала ладонью рот, прижалась спиной к деревянной стене конюшни, стараясь не издавать ни звука. Все так же плескалась вода, скрипел ворот колодца, женщины, одна за другой, развешивали на веревках чистое белье и уходили заниматься другими делами. Тяжелые ворота, ведущие к разлому, стояли распахнутыми, оттуда доносился звон мечей. Дей пропадает там, с утра до ночи, или запирается в кабинете кастеляна со старшими кнестами, что-то решая. Никто не знает, когда он ест и спит. Возможно, не делает ни того, ни другого вовсе.