Дети Вольного Бога. Золотые нити. Книга первая - стр. 38

– Я же говорю. Когда война поутихнет. Так чародеям будет легче жить в Фелабелле. Ты об этом не думала? Мы будем чувствовать себя ценными, а не каким-то юродивыми и неправильными.

Пожимаю плечами.

– Ты подумай. Взамен обязуюсь тебя защищать. Даже сам постараюсь помочь в твоих исследованиях, если понадобится.

Я киваю. Не хочется сейчас думать об этом. И уж тем более принимать решений. Слишком тяжелый был день. Хочется отдохнуть от любых мыслей, а не размышлять, какой ценой дадутся эти исследования и чем мы все заплатим за желания моего короля.

Ривер

Говорят, есть на свете место, которое неизбежно посещают все, когда-либо дышавшие, любившие, искавшие. Оно зовется Мостом Деарила, и вера в него сквозит в каждой религии, когда-либо существовавшей даже в самых отдаленных уголках мира. В Либертасе говорят, что на другой стороне моста, соединяющего нашу реальность с той, откуда не возвращаются, Эир встречает умерших и отправляет в поцелованные солнцем луга, где вольный ветер треплет спутанные волосы и мягкими ладонями гладит по остывшим щекам. Я много раз представлял, как Он ждет меня на другой стороне и, завидев, протягивает руку. С ним отступает страх смерти, с ним становится легко и свободно. И Эир, разумеется, рыжий-рыжий. Невысокий. Похож на меня.

Однажды человек, которого я считал своим другом, сказал, что мы ищем сходство с богами – и так побеждаем тревогу. Если похож, значит, за нас. Если похож, значит, не желает зла. Может, к богу нужно относиться проще. Может, бог на самом деле брат. Вот только в семейные узы с Эиром из года в год верилось все меньше и меньше, потому что, чем старше ты становишься, тем сложнее и заковыристей начинает казаться жизнь. И мир принимает тебя в штыки, и бог больше не добр, а значит, проще не верить. Проще стереть его имя с уст, чем думать, что он – создатель всего – подарил тебе столько препятствий и врагов.

Тот человек, которого я считал своим другом, давно покинул наши земли и ушел на Мост. Я горько плакал, когда его убили. Мы познакомились, когда мне нужна была поддержка. Он любил детей, а потому помогал воспитывать Нессу, учил меня обращаться с ней, и не только с ней. Он учил меня обращаться и с самим собой тоже. Я ведь был тогда всего лишь глупым подростком. Может, я и сейчас такой. Но теперь я хотя бы умею быть собой. Теперь я не расколот. Это он помог мне собрать себя по кускам.

Помню, в детстве я любил Эира. Но в последний день с семьей я на него злился. А потом перестал верить и уже не думал о том, встретит ли он меня после всего, что я сделал, протянет ли руку, искрящую солнцем, поцелует ли лицо западным ветром.

Я сидел у костра и размышлял о смерти под сонное сопение сестры. Звезды больше не подмигивали с небосклона, спрятались под снежными тучами где-то за колючими верхушками сосен. Не было в сегодняшнем вечере привычного спокойствия. Отступило и спряталось вместе с созвездиями в ночной тьме. Несса барахталась под медвежьей шкурой, а я думал о мостах и потаенном волшебстве.

Мы остановились в подлеске, под высокими спящими елями и соснами. Я надеялся, что под открытым кусочком неба нас встретит ясная ночь, но этого не произошло, и теперь северный ветер морозил щеки и пальцы. Я отдал варежки Нессе, думал – костер согреет. Видимо, тепло придет только под медвежьей шкурой, когда сон поцелует веки, но заснуть не получалось. Впереди оставалось еще неизвестное количество миль, над костром висел чугунный котелок, в котором я растапливал снег в драгоценные капли воды. Тоже по-своему магия, подарок природы, чем я не колдун, раз могу превращать холодное и твердое в теплое и жидкое? Чародей. Самый настоящий.