Дети Универсума. Книга 4. Долина чужих сновидений - стр. 30
Гораздо яснее ситуация с папкой «Охотники на фазанов». И неудивительно, ведь господин Бирюзовый лично состоял в этом особом подразделении. Странным наименованием группа обязана мнемоническому стихотворению для запоминания последовательности цветов в радуге: «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан». Изначально (примерно с конца семидесятых годов IV века) подразделение насчитывало ровно семь агентов. Им присваивались позывные в соответствии с цветами спектра: Красный, Оранжевый, Желтый, Зеленый, Голубой, Синий и Фиолетовый. Спецагенты выполняли задания, поступавшие напрямую от Совета директоров, – операции повышенной секретности и, как правило, глобального значения. Позже миссии стали еще масштабнее, и группу пришлось расширить. Потому-то в подразделение принялись зачислять разных господинов розовых, господинов белых, господинов индиго и даже господинов баклажанных. Костяк группы – те самые первоначальные семь агентов – занял руководящие должности и редко работал в полевых условиях. Бирюзовый расценил приезд господина Красного на склад Люциуса в качестве исключения, продиктованного чрезвычайной важностью операции. Охотников на фазанов преимущественно набирали из бывших военных, шпионов и полицейских. Они проходили специальную подготовку, а некоторые вдобавок испытывали на себе экспериментальные процедуры по аугментации: кому-то заменяли руки и ноги на продвинутые биомеханические протезы, кому-то искусственно улучшали обоняние, слух, зрение… Вероятно, красноватый оттенок глаз господина Красного (забавное совпадение, хотя, может, и не совпадение вовсе) был результатом аналогичных опытов. Вычислить Охотников непросто: их досье не отыщешь в открытом доступе. Особенно тяжело гоняться за крупицами информации о руководящей семерке. И все же, приложив определенные усилия, завести на членов группы приличную картотеку вполне реально. Господин Бирюзовый создал по отдельной папке на каждого из двадцати семи ныне действовавших агентов. О да! Здесь-то лелеемая Советом директоров анонимность дала трещину, и за расплывчатыми прозвищами Охотников вдруг стали просматриваться осязаемые черты живых созданий, наделенных эмоциями, достоинствами, недостатками, биографией, характером, слабостями, мечтами, страхами – словом, атрибутами, свойственными нормальной личности. Бороться с системой трудно, а бороться с конкретными людьми, визами, лесовиками или марси уже попроще.
Последняя папка отводилась под «Внештатников». Ими Бирюзовый величал независимых оперативников, не занимавших четкой ступени в запутанной иерархии, выстроенной Советом директоров. Внештатников использовали для выполнения разовых заданий, зачастую особенно рискованных. В случае провала и (или) ареста агент в принципе не смог бы никого заложить, так как ничего толком не знал. К внештатникам относились как к расходному материалу. Сегодня они есть, завтра – нет. Их судьба не шибко волновала членов Совета. Бывало, от некоторых внештатников целенаправленно избавлялись, сдавая их властям либо самостоятельно устраняя. Вербовали оперативников среди нуждавшихся в деньгах отставных военных или спецназовцев. Бирюзовый испытывал к ним что-то вроде симпатии, основанной на профессиональном уважении, запросто представляя себя на их месте. Опять же, недооценка значимости внештатников со стороны Совета грозит обернуться против тайной организации. Бугай потихоньку прикидывал варианты, позволявшие разыграть соответствующую карту.