Дети оружия - стр. 28
– Мотоциклетку дай, – тут же потребовала девушка, – поеду Левана твоего искать. Мне «беретту» вернуть нужно.
– Ты видал, а, Митяй? – Шарпан хоть и был сильно раздосадован убытками, не смог не улыбнуться. – Она Левана ловить собралась. Он троих таких, как ты, Йолька, одной рукой в узел завяжет.
– Одной левой, – подтвердил Митяй. – А правой при том собственную задницу чесать будет.
– Брось эту затею, в общем. Если Леван, мутанта ему в глотку, где попадется, я позабочусь, чтобы тебе имущество возвратили. Выбирай другую награду.
– Ты сам спросил, я ответила. Если беглых сейчас не нагнать, они могут далеко укатить или спрячутся где. А мне нужно…
Благодушная улыбка Шарпана погасла:
– Мотоциклетку мне не жалко, но я ж о тебе думаю. Пропадешь ведь!
– А по-моему, тебе мотоциклетки жалко.
– Тьфу, вот колючая девка! – Шарпан от избытка чувств притопнул и ткнул Митяя локтем. – Будет тебе мотоциклетка. Заслужила, мутанта тебе в… гм.
Потом хозяин перевел дух, оглянулся на черную лужу с присохшим страхом и уже совсем спокойно обратился к начальнику охраны:
– Слушай, Митяй, а как по-твоему, что, если с этой мутантины шкуру содрать и в Харьков оружейникам продать, а? Хватит на мотоциклетку?
– А на кой шкура харьковским? – удивился Митяй.
– Куртки шить, – встряла Йоля. Мысль Шарпана показалась ей дельной. – А ты сечешь, дядька! Шкура эта даже получше, чем панцирные пластины. И это моя добыча, между прочим.
Митяй подумал маленько и вынес приговор:
– Если шкуру толково загнать, то и на две справных мотоциклетки хватит, а то и больше.
– Шкуру мне, мотоциклетку тебе, – решил Шарпан. – По рукам, мелкая?
– По рукам, толстый.
На прииске Шарпан решил никого не оставлять – охранять там нечего, все развалено и переломано, рабочих он привезет позже. Йоля ехала с хозяином на заднем сиденье сендера, помалкивала и слушала. Шарпан рассуждал вслух, какой убыток ему вышел и как быстрей снова запустить производство. О том, чтобы отрядить погоню за сбежавшими охранниками, ни слова не сказал. Стало быть, верно она решила: сама поймает предателя и «беретту» вернет. Иначе не видать ей единственной памяти о самом лучшем человеке во всей Пустоши. Он ей оружие доверил, а она что? Не уберегла! Дорогой подарок от дорогого человека…
Главное теперь – не отставать от дядьки Шарпана, пока мотоциклетку не выдаст. А то ведь и передумать может. Одно дело – когда своими глазами видишь тварь издыхающую, но все равно пугающую до некроза, а совсем другое – когда пьешь пиво в собственном доме, в тепле, в уюте, и подсчитываешь убытки. Но в тот вечер, после возвращения, подступиться к дядьке Йоле так и не дали. Честно сказать, о ней попросту все забыли. Бойцы, сопровождавшие хозяина на прииск, едва их отпустили, заторопились в кнайпу – наперегонки рассказывать о ночном страхе и хлестать дармовое пиво, а уж наливали им исправно, за такой-то рассказ! Сам Шарпан с Митяем удалились совещаться, к ним в дом Йолю не пустили… В общем, осталась она одна, как сиротка у хозяйских дверей. Тут ее позвал Киря.
Когда сендеры вернулись с прииска, его встречала целая толпа – жена в темной юбке, загорелая круглолицая дочка, аккуратно поддерживающая обеими руками объемистый живот, какие-то старухи… позади всех топтался угрюмый парень – зять, будущий папаша Кириного внука. Он помалкивал, держался позади, но как только выяснилось, что Киря на ногах не стоит, парень каким-то непонятным образом вдруг оказался рядом с недужным, подхватил тестя на руки, как ребенка, и в ответ на бабские охи да ахи только бубнил, что ему вовсе не тяжело. Вот из-за плеча здоровяка-зятя и выкрикивал Киря Йолино имя. Она подошла, Киря стал кудахтать о том, как он Йоле благодарен, да что она его сто раз из пасти смерти вырвала и прочую такую чушь. Йоля хмыкала и глядела в сторону. В общем, ее зазвали на постой.