Дети не помеха - стр. 11
– Вы просто завидуете, потому что вам слабо! – отшучивалась она.
– Да если бы моя жена такое сделала, я бы ей голову оторвал, да, Олесь? – выразил мнение муж подруги.
– Наверное, – послушно согласилась та.
– Ну, а мне муж голову оторвать не успел, – я вовремя смылась, – рассмеялась Лера. – Да и, в конце концов, волосы не ноги – отрастут! Вот бы еще и ноги отросли, но с их длиной я давно смирилась. Какие уж Бог дал. Хорошо бы, чтобы у дочки были подлиннее, но для этого надо, чтобы ее отцом стал Олег, тогда у нас получится среднее арифметическое.
– Так в чем же проблема? – поинтересовалась подруга. – Вперед!
Лера отрицательно помотала головой.
– Думаю, мы скоро разведемся. Это лето мы взяли как тайм-аут, но мне кажется, что пациент скорее мертв, чем жив.
– Вот это да… А Гошка?
– Гошка всегда был лично моим.
– Ну, погоди пока, может, после тайм-аута все изменится… – снова встрял в разговор Олесин муж. – Мужики долго не могут одни, если чувства остыли – начнет гулять, а если любит – приедет за тобой.
– Сомневаюсь, что приедет… – вздохнула Лера и стала смотреть в окно, покачивая на руках Гошку, который очень смешно засыпал: то открывая, то закрывая глаза, как кукла.
Маргарита Васильевна – бабушка Леры – понравилась мне с первого взгляда. У нее были очень проницательные серые глаза, напомнившие мне папины. В них была такая бездна доброты и мудрости! Бабушка была сухонькая, седая и в свои 85 лет столько всего помнила! Усыпляя на ночь Гошку, она слегка похлопывала по его пухлой попе и рассказывала истории из своего военного прошлого. Он очень быстро засыпал под ее размеренный голос. Когда ребенок спал, Лера садилась за компьютер и писала. Так как интернета на даче не было, я поняла, что она снова что-то сочиняет.
В июле прилетела Марина Ивановна – мама Леры и дочь Маргариты Васильевны. То лето в Сибири было довольно холодным, и иногда они топили печь, садились и пили чай с пирожками, которые почти каждый день пекла Лерина мама.
Лера возилась в огороде с картошкой, огурцами, клубникой, малиной и прочей растительностью, ей не разрешалось только подходить к помидорам – теплица была царством Маргариты Васильевны. Мне очень нравилось сидеть на ее худеньком плече, когда та возилась с ними: подвязывала, обрывала пасынки, поливала… К каждой палке, к которой был привязан помидорный куст, крепилась бумажка с названием его сорта. Мне запомнился один – «Черный принц». Мне представлялся высокий темнокожий красавец, одетый во все черное, как любит одеваться мой папа. На черном коне он заезжает прямо на наше крыльцо и говорит бабушке: «Я люблю тебя, Маргарита! Выходи за меня!» А бабушка машет на него руками: «Уйди, нечистая сила!»
И моя фантазия однажды сбылась. Нет, конечно, сбылась не именно так, какой я ее себе рисовала, но черный, хотя и не принц, все-таки приехал. Однажды, уже ближе к концу августа, когда все сидели на веранде и пили чай с пирожками с щавелем, а Гошка, который только недавно начал ходить, осторожно перемещался от стула к стулу и забавно «пугал» своих маму, бабушку и прабабушку, в дверь постучали. Лера пошла открывать, а за дверью стоял… Олег! В черной рубашке, черных брюках и черных ботинках.
Лериному изумлению не было предела:
– Погоди, как?.. Мы же с тобой только вчера разговаривали по телефону. И ты ничего не сказал!