Дети крови и костей - стр. 24
– Форель?! – кричит мужчина. – Разве я похож на того, кто ест форель?
Я поворачиваюсь к пухлому аристократу в темно-пурпурной дашики. Его ореховые глаза сузились от гнева. Он смотрит на торговца-косидана так, словно только что получил смертельное оскорбление.
– У меня есть морской петух, – предлагает тот, – камбала, большеротый окунь…
– Я сказал, что хочу рыбу-меч, – обрывает его аристократ. – Мой слуга говорит, ты отказываешься ее продавать.
– Сейчас не сезон.
– Но ведь король ест ее каждую ночь.
Торговец чешет затылок:
– Если рыбу-меч ловят, ее тут же отправляют во дворец. Это закон.
Лицо аристократа вспыхивает от гнева, и он достает маленький бархатный кошелек.
– Сколько за нее предлагают? – Он звенит монетами. – Я заплачу двойную цену.
Торговец алчно смотрит на кошелек, но не соглашается:
– Мне нельзя рисковать.
– А мне можно! – кричу я.
Аристократ поворачивается ко мне и с недоверием прищуривается. Я жестом подзываю его, уводя от прилавка.
– У тебя есть рыба-меч? – спрашивает он.
– Лучше. То, что больше никто не сможет вам предложить.
Его глаза округляются, и я ощущаю азарт, который появляется, когда рыбка вот-вот заглотнет наживку. Аккуратно разворачиваю парусника и держу его на свету так, чтобы чешуя заблестела.
– О боже! – вырывается у аристократа. – Она чудесна.
– И намного вкуснее, чем выглядит. Краснохвостый парусник прямо с берегов Илорин. Сейчас не их сезон, так что будьте уверены, даже король сегодня ей не поужинает.
Лицо аристократа расплывается в улыбке, и я понимаю, что он на крючке. Мужчина достает кошелек.
– Пятьдесят монет серебром.
От неожиданности мои глаза округляются, но я беру себя в руки. Пятьдесят…
Этого хватит для уплаты налога и, возможно, на новую лодку. Но если стражники увеличат поборы в следующее полнолуние, эти деньги не спасут меня от долговой ямы.
С громким смехом я принимаюсь заворачивать рыбу.
Аристократ хмурится:
– Что ты делаешь?
– Продам это сокровище тому, кто сможет его себе позволить.
– Да как ты смеешь…
– Простите, – прерываю я. – У меня нет времени на человека, который предлагает пятьдесят монет за лакомство, стоящее в десять раз больше.
Аристократ ворчит, но лезет в карман и достает второй бархатный кошелек.
– Триста и точка.
О боги! Пальцами ног я впиваюсь в землю, чтобы не упасть. Это больше, чем мы видели за всю нашу жизнь. По меньшей мере, полгода не придется думать о налогах, даже если они поднимутся!
Открываю рот, чтобы заключить сделку, но, взглянув аристократу в глаза, медлю. Если он согласился так быстро, возможно, я смогу поторговаться еще…
– Бери, – слышу я голос Тзайна. – Этого более чем достаточно.
Но не могу остановиться.
– Простите, – я пожимаю плечами, продолжая заворачивать парусника. – Не могу отдать королевское яство тому, кто не может его купить.
Ноздри аристократа расширяются. Возможно, я зашла слишком далеко. Я жду, пока он заговорит, но между нами лишь гневное молчание. Мне остается только развернуться и уйти.
Каждый шаг кажется вечностью. Я сгибаюсь под грузом новой ошибки. Найдешь еще одного, пытаюсь я себя успокоить. Другого знатного дурака с деньгами. Получишь больше, чем три сотни. Рыба ведь куда дороже… Так?
– Проклятье, – я едва не врезаюсь в прилавок с креветками и осознаю, что натворила. Что мне теперь делать? Кто может быть настолько глуп, чтобы…