Дети Кохона. Мой сводный – инопланетянин - стр. 23
Мортен улыбается, забирает у меня пустой бокал и быстро выменивает его на полный у официанта с подносом.
Пузырьки ударяют в голову, и я чувствую, как становится жарко. Или это от того, что он стоит слишком близко в своей ослепительной светло-голубой шелковой рубашке, и тонкая ткань подчеркивает каждый мускул? Я бы хотела потрогать его грудь хотя бы раз, провести ладонью по плечу, узнать, как все это теплое железо двигается под рукой.
– Кто все эти люди? – тихо спрашиваю я, пытаясь отвлечь саму себя.
– Родственники, друзья… они все – семья, мы так это воспринимаем, – негромко поясняет Мортен.
Мой взгляд скользит на рыжеволосую молодую девушку, которую он мне представил вместе с сопровождающим ее парнем-блондином – им на вид лет по двадцать пять.
– Майя и Артем, мы вместе работаем и дружим, – комментирует Мортен. – Там дальше Тимофей, это старый друг отца, они вместе выросли. Рядом с ним жена, ее зовут Катя. Тот мужчина с темными волосами – Марат, это тоже его друг. Скоро подойдет его жена Ольга, она папина сестра и наша тетя.
Он рассказывает еще про каких-то людей, но я не успеваю запоминать имена, и просто стараюсь не пялиться на него голодным взглядом. Чтобы отвлечься, пью еще и не сразу понимаю, что уже перебрала, и надо остановиться.
– А где мои дети? – вдруг вскидываюсь я, когда второй бокал шампанского уже наполовину выпит.
– Там же, где и все остальные мелкие, – хмыкает он. – У них своя туса, но позже мы объединимся, когда будет час игр.
– Что это?
– На каждом семейном празднике мы выделяем час, чтобы поиграть с детьми, – поясняет Мортен, – в этом участвуют все взрослые.
– Круто, – оцениваю я, замечая, как Хеннинг, наконец, возвращается в зал. Встретившись взглядами со мной, подмигивает.
– Папа сейчас будет общаться со всеми по очереди… хочешь, я тебе "Берлогу" пока покажу? – предлагает он.
Горячие пальцы Мортена едва касаются моей талии, чтобы деликатно указать направление, но я вся горю. Господи, зачем я столько выпила на голодный желудок? Покачнувшись на лестнице, вынуждаю его поддержать меня и заливаюсь краской от стыда и стараюсь не прижиматься, хотя от него восхитительно пахнет и очень хочется. Он просто вежлив, Альма, очнись… подумай о разнице в вашем возрасте. Но мой пьяный мозг вместо этого начинает подсчитывать, сколько времени у меня уже не было секса, и получается очень много.
А вот такие мысли – это уже очень плохо, по опыту знаю я. Надо как-то протрезветь, и чем быстрее, тем лучше.
Мортен.
Время истекало. В машине он почувствовал такое, что мысленно начал обдумывать алгоритм действий на случай, если начнется: загипнотизировать детей, потом вырубить Альму, мчать в «Берлогу» и молиться, чтобы успеть… к счастью, обошлось. Но в следующий раз может не обойтись.
Накануне они до хрипоты спорили с отцом – Мортен настаивал на том, чтобы забрать Альму поскорее, Хеннинг хотел дать ей и детям еще немного времени. Но он затылком чувствовал опасность, всеми короткими волосками, растущими вдоль шеи. Когда они так шевелились, надо было действовать – это Мортен усвоил еще с первой своей охоты.
Поместить ее с ныхом внутри в зал, полный алхонцев, означало бросить гранату в костер. Поэтому он не собирался отходить ни на шаг. Но, удивительное дело, рядом с отцом ей сразу стало лучше, а не хуже. И она до сих пор чувствовала себя прекрасно, заставляя его думать вовсе не о ныхе.