Дети грядущей ночи - стр. 13

– Гля! Чо там?

Пробились через толпу зевак, а там диво: парнишка цыганских кровей разложил прямо на березовом чурбаке три карты и так ловко ими крутит: туда-сюда, туда-сюда, приятно посмотреть. Сергей заинтересовался, почему народ жмется, хохочет и кряхтит от удовольствия. А дурной цыганенок вытащил из-за пазухи кучу купюр и затараторил громко, как по писаному:

– Подходи, братия! Кто совсем без занятия! У кого денежка – доставай, пока я добрый – выигрывай! Три карты – все по-честному. Денег у нас полно, а сами мы не местные. Две красных масти, одна черная. Тянешь красную – все прекрасно! Сколько ставишь – вдвойне от меня получаешь! Коли черная выпала, не горюй, пробуй еще, фарт не фуй, коли упал, сам поднимется!

Зеваки тут же с готовностью заржали. Крупный хорошо одетый мужик, купец по виду, достал бумажный червонец:

– Эх! Где наша ни пропадала! Риск – благородное дело! – хлопнул перед носом цыганенка купюрой! – Крути! Посмотрим кто кого.

Цыганенок ловко принялся перекидывать карты с места на место, только руки замелькали.

– Стоим не стесняемся! Говори «хватит», когда выиграть собираемся!

– Хватит! – Купец рукой прижал карту. Сергей даже шею вытянул, так было интересно.

– Да пошли уже. Фигня какая-то… – потянул брата за руку Мишка.

– Подожди, малой. Тут быстрые деньги можно надыбать. Глянем!

Купец поднял вверх червовую десятку.

– Ага! Моя! Гони двадцатку! Видали, а?!

Народ удивленно заахал. Явно огорченный цыган отслюнявил купчине два червонца из солидной пачки купюр. Развел руками – бывает, отвернулся от лежащих карт, чтобы положить пачку денег в домотканую торбу. Купец хитро подмигнул Сергею и ловко загнул краешек червовой десятки, приложил палец к губам, как бы показывая: «Ща мы его!» Паренек, ничего не заметив, вновь бешено закрутил картами.

Мужики, воодушевленные легким выигрышем, потянулись за кошелями. Цыгыненок, якобы разозленный неудачей, тараторил дальше, не давая времени на раздумье:

– Проигрыш наш, выигрыш – ваш. Правила меняются, ставочки удваиваются! Кто готов по сто рублей, чтоб жилося веселей? Всех прочих, до денег охочих, просим успокоиться и ни о чем не беспокоиться!

Купчина посмурнел, помусолил купюры, махнул расстроено рукой, развернулся, отходя, и горячо зашептал на ухо Сергею: «Э, паря! Добавь полтинник! Сыграем напополам! Сам видал! Надежно картинку отметил!»

Сергей сглотнул слюну.

– У меня десятка.

– Эх! Давай! Ща все сообразим! Была десятка, будет – тридцатка! – подмигнул купчина, и Сергей сам не понял, как все картофельные деньги мигом перекочевали в пухлые пальцы везунчика.

То, что было дальше, Сергей запомнил плохо.

Видел только, как цыганенок перекидывает карты туда-сюда. Словно синица в кустах мелькала червовая с загнутым углом. Купчина подтолкнул Сергея.

– Давай, крой его, фартовый!

Сергей чуть ли не проорал «хватит!», прижал меченую карту дрожащей от азарта ладонью. Поднял, перевернул. …И в глазах стало темно: в руках была крестовая десятка.

– Как же? Как же так? – у Сергея перехватило дыхание. Удивленно отметил, что орущие и подбадривающие мужики тут же деловито рассосались по сторонам, будто и не было их. Цыганенок, ловко спрятав купюру, тоже попробовал испариться, но Сергей схватил его за шиворот:

– Мухлеж! – заорал что есть мочи Сергей, но свалился на натоптанную грязь, получив подлый удар в висок откуда-то сзади.