Дети Духов. Часть 1 - стр. 25
– Особо-то не гордись… – зашипел соперник прямо в лицо, брызгая слюной – С пленными бьёшься, спешенными, не с настоящими степными всадниками. И чтобы тут салавская шлюха не задумала, всё одно останешься ублюдком Черсалава, не настоящим поганом…
Пока поган отвлёкся на это высказывание, Храбор умудрился прижать его руку с клинком коленом и теперь уже двумя руками сдавил горло. Навалился, сжимая и всеми силами попытался выдавить жизнь, чувствуя под пальцами толчки крови, двигающийся в попытке сглотнуть переломанный кадык и булькающую гортань.
Рука соперника отпустила его запястье, оставив вдавленный след и зашуршала по траве, дотянулась до брошенного здесь копья и сжала древко возле самого наконечника. Храбор вынужден был неловко перехватить за локоть, не дать воткнуть его в себя, ослабив при этом хватку. И воин хрипнул из последних сил:
– Моя жизнь тебе не достанется…
Локоть его с силой согнулся и острый наконечник, лишь чуть задев ладонь Храбора, пробил шею погана насквозь, выпустив поток крови.
На какой-то миг какое-то обидное разочарование нахлынуло. Пожалуй, сегодня это был единственный, кого Храбор действительно хотел убить по-настоящему, ведь он же его честно победил, но метку за это не получил. А затем стыд. За нелепый страх перед всеми. За то, что убивал людей по чужой указке, опять же из-за страха. Он то думал, что у него есть честь, гордость, что он воин, который никогда не унизится и смело пойдёт на смерть в любом бою. Вот, ему показали, что такое смертельный бой. За то что голый и дрожащий сидит тут перед всеми. За слёзы наконец, что всё катятся из глаз…
Воины вокруг равнодушно собирали оружие, оставляя только мёртвым, то, что было у них в руках.
– Держи, тебе подарок – кто-то и рядом с ним воткнул копьё, выдрав его из шеи последнего воина и вместо этого всунув тому в руку саблю.
Тол Мун ещё потыкал ногой мёртвое тело, высказавшись при этом:
– Дурак! Мог бы просто взять да убить щенка! – затем пригнулся над Храбором – Твоя мать говорит, что теперь ты действительно готов. Ты будешь служить Государыне Ярке, но не забудешь кто ты такой и тогда придёт время, когда ты сам возьмёшь власть!
А та наблюдала со своего коня, и по её усмешке, покрытой чёрной меткой убийцы, ничего нельзя было понять. Остальные поганы тоже вскочили в сёдла заждавшихся лошадей, и резво, с гиканьем и посвистом, вся ватага степных всадников сорвалась с места.
– И передай своему вождю «Великая ханша Ночка получила твоё предупреждение и так и быть, на заставы пока нападать не будет!» – под обидный хохот обронил сотник напоследок.
Пришла апатия. Он просто, весь перемазанный в крови и зелёном соке травы, сидел абсолютно голый среди трупов, не обращая внимания на раны, смотря поганам вслед.
Вскоре чёрные точки растворились в высокой степной траве, красной как кровь из-за заходящего за горизонт солнца. Будто и не было их. Остались лишь мёртвые с оружием в руках. Разные трупоеды обдерут их тела, дождь обмоет, а ветер обсушит, оставив только белые кости. И станут они духами степей. Кто? Откуда? Что произошло? Не понять…
Храбор поднял глаза, взор прошёл вдоль древка копья и наткнулся на кожаный мешок с торчащей из него головой. Вот теперь наступила злость, на собственную мать. Зубы и кулаки сжались в слепой ненависти – «Никогда ей этого не прощу!» – поднялся тяжело, выдернув копьё подошёл к дубу и срезал привязанную к корням верёвку. Мешок тяжело шлёпнулся о землю. Храбор аккуратно вспорол его, освобождая тело казнённого. Члены того постепенно распрямились, глаза приоткрылись, осмысленно посмотрев – «Жив ещё» – а затем и рот, из которого вырвался лишь короткий хрип то ли благодарности, то ли просьбы.