Дети Духов. Часть 1 - стр. 16
– Во Мята даёт… – пошли шепотки – Опять чудит…
И Гром шагнул к ней, взял ладошку, вместе зашли в кусты и остановились. Она неловко тронула его, погладила плечи, попыталась чмокнуть в губы, попала в нос, улыбнулась сверкнув ровными жемчужными зубками. Видно, тоже не знала, что да как, в первый раз всё же. А Гром боялся, что уже не сможет, сколько можно-та? – «Вроде четвёртый уже?!» – одной рукой обхватил грудку – «Как яблоко спелое!» – чувствуя, как острый сосок трётся о ладонь. Второй ягодицу – «А кожа и правда словно шёлк у неё, и упругая!» – и остро всколыхнулось желание, так что Мята даже удивлённо ахнула, посмотрев вниз, дабы узнать, что там её касается такое твёрдое да горячее.
Легла на спину, и не шелохнётся, глаза отвела, будто бревно какое. Гром аккуратно лёг сверху, опираясь на землю, дабы не придавить её, не причинить боли ненароком. Нащупал рукой куда надо и стал вводить. Туго как-то, не то-что с другими. Надавил сильнее, резче, и оба вскрикнули, будто кожу с уда содрали, но ничего, терпимо. А вот Мята губу закусила до крови, глаза прикрыла, наморщилась, видно, что больно. Всё ж Гром докончил и отвалился рядом.
– Всё, во мне семя? – спросила Мята, обняв за шею и заглядывая в глаза. Удостоверилась что он кивнул, положила голову на плечо – Значит мой ты теперь! – и, успокоившись на этот счёт, мечтательно продолжила – А правда говорят, что Гордый Слав в тысячу раз больше Залеса? Ты же видел его, помнишь? Конечно, помнишь, как такое можно забыть. А я вот дальше Залеса не бывала. Слушай, а мы в Большом Государевом дворце будем жить или свой терем у нас будет? Лучше б во дворце, там князья, бояре и матушка твоя Государыня Ярка…
– Нет, мы свой построим! Большой и красивый – Гром усмехнулся, поправляя – здесь, в Залесье. На землях рода Весеннего неба. Нашего рода!
Мята странно напряглась и умолкла, осознавая, что он несёт. И вдруг вскочила на колени:
– Что?! Где?!
– Ну здесь же… – и тут же заткнулся, получив звонкую пощёчину.
– На землях проклятого рода?! Да чтоб я… Да чтоб… Ах ты… – она прям захлебнулась от злобы, а из глаз брызнули слёзы, которых и от боли во время соития-то не было. Вскочила на ноги – Урод! Нищий! Позорный! – и сверкая измазанными в крови ляжками, убежала.
Гром потрогал траву, на которой она только что лежала, ещё тёплое, мокрое, липкое – «Так вот откуда столько пятен кровавых» – посмотрев руку на свет, понял он.
– Красивая зараза! – совсем рядом, задыхаясь, произнёс мужской голос.
– Но глупая, о-у-ох – ответил ему женский со стоном.
Гром привстал и, раздвинув ветви ближайшего куста, наткнулся на покачивающееся взад-вперёд, страдальчески нахмуренное и одновременно блаженствующее, лицо Ели. Сзади неё, задрав голову с такими же эмоциями на лице, и придерживая полюбовницу за бёдра, толчками двигался Лён.
– Почему глупая? Целых три духа её признали – удивлённо вопросил.
– Но знака ума-то нет. Ум-м… Приходят те духи, которых сам зовёшь… А-а-а… они и помогают, и подсказывают. Может они и тебя ей подсказали… Ую-юй… Да упустила своё счастье… – листья всё сильнее шуршали, ветви всё громче скрипели, Лён пыхтел и отдувался, а Ель постанывала да говорила – …пожалуй славу, богатство и красоту она найдёт, а вот к счастью, духи тщеславия не приведут…