Детективы-футболисты. Тайна огненного цирка - стр. 8
Впрочем, в жизни есть немало других вещей, которых я не могу взять в толк. Квадратные корни, например.
Или когда кому-то нравится овощное пюре. Или когда мой брат даёт мне пинка. В мире есть масса непонятного. Но всё равно я не думаю, что мой друг Камуньяс – пироманьяк. Хотя огонь, судя по всему, он любит. Даже слишком.
– Что теперь с ним сделают? – спросил Томео.
– Может, в тюрьму посадят, – предположил Тони.
– Как его могут посадить, если он ребёнок! – не согласилась Мэрилин.
– Ну, не в тюрьму, в исправительное заведение для несовершеннолетних, какая разница.
– И мы больше никогда его не увидим? – испуганно спросил Грустный.
– Давайте не будем забегать вперёд, – предложила Алёна. – Камуньяс сказал, что играл с зажигалкой и нечаянно устроил пожар, не специально.
– Да, конечно, – иронично заметил Тони.
– На что ты намекаешь?
– Ни на что не намекаю, – сказал Тони, наклоняясь вперёд на своем электросамокате. – Я прямо говорю, что Камуньяс поджёг дом специально. Он хотел увидеть, как дом будет гореть. Лично я его за это не виню: мне самому иногда приходила в голову такая мысль.
– Ты думал о том, чтобы поджечь дом? – удивлённо спросила Анита.
– Ну, я уверен, что и ты тоже, – скривился Тони. – Это же старая развалюха, кому она нужна. Да она сама просилась, чтобы её подожгли. Я уверен, что каждый из вас когда-либо задумывался о фаер-шоу в этих стенах.
Мы все переглянулись. Я попытался понять, думал ли когда-то о чём-то подобном. На секунду в моём сознании промелькнуло что-то вроде сомнения и тут же исчезло. Нет! Если бы я думал о таком, я бы наверняка это запомнил.
– Мне такое никогда в голову не приходило, – сказал Грустный. – Меня пугает огонь.
– Да тебя всё пугает, – сказал Тони. – Ладно, Грустный не в счёт.
– Я тоже о таком не думал.
– И я.
– И я.
– Я тоже нет.
– Ладно, ладно, – сказал Тони. – Тоже мне, белые польта. А я думал. И, судя по тому, что вы видите, Камуньяс тоже.
– Извините, но я пойду домой, эта история с огнём вызывает у меня неприятные ощущения, – сказал Грустный.
И уехал. А мы остались стоять перед полицейским участком, куда некоторое время назад вошли мой отец с Камуньясом. Наверное, папа допрашивал его. Мы поехали за ними туда на своих велосипедах. Точнее, все на своих, кроме нас с Алёной. Когда мы спустились с балкона после того циркового представления на площади, нам некогда было идти за великами. В общем, я поехал на велосипеде вместе с Томео. Усевшись сзади на багажник.
А Алёна… Алёна поехала на электросамокате с Тони.
– Он прикольный, – сказала она. – Ощущение, как будто летишь по воздуху.
Прикольный? Самокат Тони прикольный? Ээээ… Даже не знаю, как сказать. Я посмотрел на Тонин драндулет. Нет, он правда был крутой: у него был мотор и всё такое. Но это же был самокат Тони! Тони: выпендрёжника с завышенным ЧСВ! И поэтому он по определению не мог быть прикольным. И уж кто-кто, а Алёна должна была понимать это очень хорошо.
– На днях дам тебе самой поуправлять, – сказал Тони, обращаясь к Алёне.
– Вообще-то она больше всего любит велик, это всем известно, – поспешил вставить я.
– Да-да, – весело сазала Алёна, которую, похоже, очень радовала перспектива покататься на электросамокате, – но новое пробовать никто не запрещает!
Я хочу, чтобы вы меня правильно поняли: я ничего не имею против электросамокатов. Даже если они японские. Но если этот самокат принадлежит Тони, я имею очень много всего против! Как Алёна вообще могла связаться с этим выпендрёжником?