Десять - стр. 15
– Да вот видишь, живой и здоровый. Шов только затянется и всё. Поеду домой. Ты не жди меня, езжай сам, я еще на неделю тут задержусь, видимо, – Андрей погладил забинтованный шов.
– Да…
– А классно мы тогда у вас в палатке посидели?
– Да, классно… посидели, – друзья переглянулись.
– Ну что, по домам? В следующем году «Поколение» на июнь перенесли. Говорят, чтобы посветлее было, прожекторов меньше нужно. Я со своими приеду опять, – сказал Николай.
– Ну, я тоже буду, – поддержал его Рустам.
– Ну, если все, то и я приеду. Без шамана нельзя, а кто будет северного оленя показывать? – улыбнулся Атыр.
Проводив ребят, Андрей вернулся к себе в палату, и сел на стул около окна, чтобы видеть, как по больничной дорожке, засаженной молодыми елями, что-то весело обсуждая, удалялись его друзья.
Солнце заходило за дома, и в воздухе всё сильнее чувствовалось приближение наступающей холодной осени. Ребята шли, перекидываясь, видимо, какими-то смешными воспоминаниями и было только видно, как Атыр взмахивал руками, а Рустам уговаривал его быть потише. Николай шел чуть поодаль, что-то на ходу объясняя Михасю. Да и его этого коренастого парня уже трудно было назвать Михасем – в нем чувствовалось спокойствие, уверенность, и какая-то неведомая, скрытая до сих пор сила.
Он уже был больше похож на Михаила.
История вторая
БИТВА
«Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли. Не поклоняйся им и не служи им».
(Исход 20:4-5).
1.
Роман Пивоваров очень любил пиво. Ну и как не любить, если сама фамилия так крепко их связала?
Раз – и на всю жизнь…
Правда, понял он это, когда повзрослел.
Пацаном он и не задумывался серьёзно о своей фамилии, сказать больше – временами он даже её стеснялся.
В то время, когда закончились детские дразнилки, а взрослая жизнь ещё не совсем наступила, самым острым ощущением было чувство страха и опасности, которое каждый раз «накатывало» в тот момент, когда он с друзьями перелезал через забор местной пивной.
Пивная располагалась под открытым небом, на окраине района. Твёрдо сжимая в кулаке заветные пятнашечки, он закидывал их в пивной автомат. Войти с парадного входа не получалось, – у входа на двух стульях сидела зоркая, но неповоротливая тётя Дуся, которая внимательно следила за тем, чтобы отдыхающие после трудового дня граждане в пивной были старше двадцати одного года. Всю территорию пивной по причине своего огромной «значимости» она оглядывать не могла, и Ромка с пацанами прятались в дальнем углу, сдвигая кружки и подставляя под ноги старые ящики, стоявшие тут же.
Так, стоя на ящиках вокруг грязного стола, они казались выше своего роста, и походили на «нормальных мужиков». Взрослые любители пива, конечно, замечали их, но, погрозив кулаком, улыбались их находчивости и… не сдавали тёте Дусе.
Ромке тогда было около семнадцати.
Чудеса автоматизации: советские пивные автоматы шипели, гудели, но выдавали честные пол-литра янтарного напитка в помытую тут же стеклянную кружку с толстой, массивной ручкой. Ромка пил пиво, морщась от горечи, но пил, будто осваивая характер и новые привычки уже почти взрослого мужчины. Это были как раз те ощущения, которых ему так не хватало в семье.
Отец Ромы, принося домой к празднику бутылку вина с красивой этикеткой, жёстко и твердо напоминал сыну о том, что тот ещё не дорос совать свой нос во «взрослые дела». Ромина мама тоже постоянно напоминала ему о том, что он ещё ребенок и «этого ему нельзя».