Десять дней. Хроника начала войны - стр. 21
Сержант выбрал мягкую моховую кочку вместо подушки, постелил ватник и лёг навзничь. Закрыл глаза. Тёмная тревога змеёй вползала в душу. Главный вопрос – что делать? Что делать?
Десять часов войны, а мы, красноармейцы, непонятно что. Шайка нищих, обирающих трупы. Хорошо, что ребята мне верят. А кто я? Я и уставов толком не знаю – как наступать, как обороняться? Где доставать оружие, продовольствие? Картошка ещё не выросла. Грибы только-только появятся, ягоды есть. Но без хлеба, без горячей пищи, питаться грибами и ягодами – поносом изойдём!
Пролетавшие над головами на восток и обратно немецкие самолёты уже не оказывали испуга. И как ни вглядывался – ни одного нашего! Где они?
Под эти мысли забылся то ли сном, то ли дремотой.
Старший лейтенант Куцых был разбужен осторожным стуком в окно. Взглянул на висящие на стене часы с кукушкой – без двадцати пять. Удивился, его вообще не должны были трогать сегодня, он отпросился у майора Скрипачёва до утра понедельника по случаю приезда молодой жены. Он осторожно снял с груди её руку, вылез из-под одеяла и босой подошёл к окну, открыл створку. Куривший в двух шагах красноармеец его роты – он не помнил его фамилию – бросил самокрутку, приложил руку к пилотке:
– Това…
Куцых не дал договорить, замахал руками – тише, тише!
Боец подошёл ближе, наклонился и полушёпотом:
– Товарищ командир, вам в часть надо!
– Что случилось? – услышал над головой гул пролетавших самолётов, – учения, что ли начались?
– Никак нет, не знаю, вам в часть надо, старшина приказал вас в часть привезти, – боец мотнул головой в сторону стоявшего за калиткой мотоцикла.
– Хорошо, я сейчас.
Он подошел к деревенской кровати с высокими, в завитушках, металлическими спинками. Сладкая жёнушка спала после бессонной ночи, утонув в перине, одеяло сползло с розового полного плеча. Он хотел разбудить её, но пожалел. Вынул из планшетки блокнот, карандашом написал записку, положил её на комод под флакончик духов, затем сгрёб в охапку одежду, вышел с ней в сени, быстро оделся.
Вышел во двор, боец сидел боком на сиденье, снова курил:
– Ты что так много куришь?
– Закуришь тут, товарищ старший лейтенант. Кажись, война началась.
– Какая война? – и тут услышал глухие удары, словно кто-то бил молотом по земле. Хотел вернуться в хату – зачем? – сел на заднее сиденье, приказав:
– Быстрее давай!
К моменту их приезда палатки были свёрнуты и погружены в две полуторки, возле них кучками стояли бойцы. Старшина Крикун, отмечавший что-то в бумагах, услышал стрёкот мотоцикла, повернул голову на звук и побежал к ним навстречу, на ходу засовывая бумаги в кожаную офицерскую с у мк у.
– Товарищ старший лейтенант, нам приказано следовать в Белосток, в батальон!
– Кто приказал?
– Начальник штаба, Пышной!
– Ты сам слышал приказание?
– Да, сам!
– А сейчас связь есть?
– А сейчас связи нет, погранцы уже свернулись и уехали.
– Как уехали? – Куцых всё больше недоумевал.
– На машинах. Получили приказание и уехали.
– Подожди, у нас же люди в охранении, их же забрать надо!
– Некуда их садить, товарищ старший лейтенант, не знаю, как этих рассадить, – кивнул он на стоящих у машин бойцов. – Выгрузимся и пришлём за ними машину.
– Хорошо, грузитесь и езжайте. Мотоцикл заправлен? – повернулся к водителю.
– Да, товарищ командир!