Десять дней. Хроника начала войны - стр. 17
Оглянулся. Ребята были испуганы, увидев, что он оглянулся, закивали головами – да, да, согласны.
Не хватает одного немца, двух мотоциклов и пулемёта. Может засаду оставили? Не может быть, одного не оставят.
Что же ещё нужно? А нужно всё! Столовой не будет. Старшины с табаком не будет. Мыла для помывки в субботу – не будет. Спички нужны. Где наши?
Что-то очень нехорошее произошло, очень.
Между тем они были уже недалеко от заставы. Потянуло дымком.
В просвете показалось здание казармы. Оно весело пылало. Михалыч поднял руку – внимание! – подошёл к кромке леса, присел за кустом. Надо идти в разведку.
Сзади кто-то тронул за плечо. Оглянулся – Бунякин.
– Товарищ сержант, разрешите мне разведать. Вам нельзя. Я тихо.
– Подожди!
Здание было зажжено с двух сторон, середина была целой. С крыльца вниз головой на ступеньки свисал труп – это был тот, кто расстрелял портрет Сталина. Слева, на въезде, догорал мотоцикл немцев, дальше, на боку, лежал второй, высоко задрав покорёженное колесо люльки.
Двое гражданских лежали за крыльцом, ещё один за левым углом здания. Прямо перед ними, в двадцати шагах от горевшего мотоцикла, лежал ещё один гражданский, именно он, наверняка, гранатами подорвал вынырнувшие слева мотоциклы. Ещё один пытался отскочить за угол здания, но был настигнут очередью. Куртка на спине изрешечена пулями. Итак, видимых, шесть трупов. Немцы по счёту все, засады нет.
Тихо, только трещит пламя, поднимаясь всё выше, съедая остатки здания.
– Иди, Яша, посмотри – что и как.
Бунякин, озираясь по сторонам, вышел на поляну перед зданием, прошёл за правый угол, затем скрылся за углом, через считанные секунды выскочил, прикрываясь от пламени рукой, с левой стороны здания, крикнул:
– Никого!
Сержант первым дело побежал к мотоциклам, крикнув на бегу:
– Обыскивайте трупы, как я говорил, собирайте всё!
Граната попала в люльку за спину немцу, ноги остались в передней части, туловище вывалилось наружу. Пулемёт взрывом развернуло вместе с заправленной пулемётной лентой, дуло было чёрным от копоти, приклад и корпус посечены осколками, поэтому, видимо, немцы посчитали его негодным и бросили.
– Нет, это надо проверить, – вслух сказал сержант, пытаясь снять пулемёт с крепления. Ствол обжигал, тогда он оторвал окровавленный кусок от куртки немца, с его помощью выдернул пулемёт из крепления и положил его рядом на землю. Открыл крышку багажника с обгоревшей запаской – внутри какой-то инструмент, ранец, обшитый по клапану рыжей шкурой мехом наружу. Он выбросил ранец на землю рядом с пулемётом, чтобы подобрать. Подумал – неплохо было бы снять с немца сапоги, но взглянув на красно-синее месиво внутренностей немца, отказался от этого намерения.
У второго мотоцикла осколками пробит картер двигателя, багажник раскрыт, в нём пусто.
Посмотрел на ребят – они старательно обыскивали убитых, снимали рюкзаки, сапоги.
– Быстрее, быстрее, ребята! Немцы обязательно вернутся забрать труп!
Схватил ранец, пулемёт, отнёс к опушке, положил. Побежал к ребятам – помочь. Начал с возможного главаря, владельца автомата. Снял сапоги, из одного выпал хороший охотничий нож в кожаных ножнах, сунул его к себе за голенище. Похлопал по карманам брюк – ничего. В кармане френча – радость! – сложенная несколько раз карта с надписями на польском, коробок спичек, найденное засунул в карман гимнастёрки.