Дерзкое предложение дебютантки - стр. 19
– В твоем наряде нет ровным счетом ничего нескромного, Джорджиана, – отрезала ее мачеха. – Я же уже объясняла тебе, что вечерние туалеты дам более открытые, чем дневные. Я видела девушек куда моложе тебя, но при этом гораздо более откровенно демонстрирующих свои прелести, – добавила она, кивком указывая на виднеющиеся в вырезе тесного корсажа Джорджианы гордые полукружия грудей.
– Да, но Сьюки одета куда более сдержанно… – возразила Джорджи, снова принимаясь теребить платье, но добилась лишь, что мачеха поднялась с места и шлепнула ее по рукам, заставляя убрать их от корсажа.
– Сьюки красивая, – сказала она. – Мужчины уже обратили на нее внимание.
– Ах, мама! – Сьюки уронила ленту на туалетный столик. – Джорджиана тоже красивая. По-своему. То есть, я хочу сказать, наверняка найдутся мужчины, предпочитающие крупных девушек с густыми черными волосами и карими глазами, – уверенно объявила она, несмотря на очевидность обратного.
Ни один молодой человек из Бартлшэма, равно как и из соседних городков, никогда не проявлял к Джорджиане ни малейшего интереса. Хотя мачеха научила ее вести себя как леди, манеры и одежда представляли собой лишь тонкий поверхностный слой. Как бы она ни старалась, все равно всегда будет выглядеть большой и неуклюжей по сравнению со своей изящной младшей сводной сестрой, вызывая у мужчин совершенно иные чувства.
Миссис Уикфорд вздохнула.
– Мужчины, предпочитающие женщин покрупнее, наверняка захотят получше рассмотреть ее главное достоинство, не так ли? Не думала, что придется напоминать тебе, Сьюки: каждая женщина обязана наилучшим образом распорядиться тем, чем наградил ее Бог, если хочет выжить в этом жестоком мире. – Она обвела рукой груды бумаги, коробок со снятыми крышками, перчаток и туфелек, лежащих на всех горизонтальных поверхностях гардеробной, которой сестры пользовались вместе.
Возражения замерли у Джорджианы на губах. Глубоко в душе она понимала, что мачеха делает для нее то, что считает лучшим. Просто… Джорджиана вообще не хотела ехать в Лондон. Как она и опасалась, жизнь в столице мало чем отличалась от жизни в пустыне.
Здесь не оказалось ни полей, ни лесов, ни речушек. Верхом можно прокатиться разве что в маленьком чопорном парке, но леди и этого не дозволялось.
Джорджиане в любом случае не удалось бы этого сделать, ведь мачеха продала Уайтсокса. Нижняя губа ее задрожала. Этот конь был последним папиным подарком ей – и последним скакуном в конюшне, на которого они имели право. Мачеха заявила, что будет куда разумнее продать его, ведь в Лондоне им все равно негде его держать, а вырученные деньги пустить на неизбежные текущие расходы.
Джорджиана до последней минуты надеялась, что произойдет какое-нибудь событие, которое помешает совершению сделки. И что ей удастся сохранить эту последнюю связующую ее с отцом ниточку – но нет. Даже отчаянный призыв к Эдмунду ни к чему не привел. Хотя, конечно, он не знал всей истории.
И это, как она в конце концов решила, целиком и полностью ее вина.
Ей бы следовало обстоятельно изложить причины, вынудившие обратиться к нему за помощью. Возможно, даже в письменной форме. По крайней мере, в таком случае он обошелся бы с ее прошением уважительно. И возможно, повел бы себя посговорчивее.
Она могла хотя бы упросить его выкупить Уайтсокса, чтобы не переживать, в хорошие ли руки он попадет.