Дерзкая. «Силуэты снов», «Клятва Примара», «Ближний круг» - стр. 122

– Что ж, тебе придётся потерять на это время после нашего разговора, – бесстрастно заметил Виллен. – Почему она так выглядит?

– Почти всю свою жизнь она была диким зверёнышем с редкими проблесками связного мироощущения. Но и тогда она жила чьей-то чужой жизнью. Неделю назад она устроила разгром в своей комнате и сама себя покалечила. Мы не смогли до конца понять, что с ней было, но очнувшись, она преобразилась. Это очевидно. Сейчас она так же разумна, как и мы с тобой. И я думаю, что ей очень интересен этот разговор, – закончила Даррина.

– Как твоё имя? – повернулся ко мне Вилле.

– У меня их несколько.

Виллен пожал плечами и посмотрел на Даррину. Она нервно шевельнулась. Я вдруг поняла, что за все время ни Кельстер, ни Даррина не назвали меня по имени.

– Никто не знает её имени, оно исчезло из всех возможных источников информации…

– Но вы же как-то называли её, – раздражённо заметил Виллен.

– Никак, – растерялась Даррина. Но я знала, что и она, и Кельстер, находили для меня самые сочные эпитеты. Оказывается, только я помнила своё имя. Непонятно только, как оно могло сохраниться в моей памяти и остаться для всех тайной.

– Если ты согласишься поговорить наедине, я скажу тебе моё имя, – обратилась я к Виллену. Он кивнул и жестом указал Даррине на дверь.

Даррина вспыхнула, её губы обиженно изогнулись, но чётко повторив ритуальный поклон, она вышла из зала, стуча каблуками.

– Итак? – Виллен дождался, пока дверь за Дарриной закроется.

– Сначала я хочу сесть.

– Пока я не сяду, ты будешь говорить со мной стоя, – отрезал он и повторил:

– Говори то, что собиралась.

– Я собиралась узнать, где я и зачем меня мучали всю жизнь. Я хочу знать, что теперь собираются со мной делать. Я хочу знать, кто ты такой, Виллен.

Виллен смотрел на меня равнодушно, без гнева и без улыбки. Похоже, что мои вопросы не показались ему чрезмерным любопытством. Скорее всего, он не раз беседовал с теми, кто испытал «преображение». Слово-то какое вычурное.

– Я верховный иерарх реальностей, – спокойно ответил Виллен.

– Каких реальностей?

– Всех, – бесстрастно пояснил Виллен. В его словах и тоне голоса не было ни тени пафоса или спеси. Он говорил о совершенно естественной, обыденной вещи.

– Только вот они об этом, кажется, не знают, – улыбнулась я. От улыбки ещё сильнее заболела щека и снова захотелось пить.

– В том не наша вина, скорее наша беда, – серьёзно ответил Виллен. – Но все мы здесь живём для того, чтобы они, наконец, об этом узнали. А вернее, вспомнили.

– Ну а я тут при чём? – во рту пересохло так, что казалось, рот и горло выстланы наждаком. Голова заныла, будто полая труба, по которой ударили чем-то железным. Я физически ощущала эту вибрацию и гул.

– То, что произошло сегодня с тобой – событие редкое и долгожданное, – произнёс Виллен. Он смотрел на меня, но то ли бинты и мой неопрятный вид мешали ему разглядеть, в каком я состоянии, то ли моё состояние его совершенно не трогало. Я склонялась ко второму варианту. Между тем, Виллен продолжал:

– Среди нас очень редко рождаются люди с разделённым и рассеянным сознанием. Наша реальность – источник мощной силы для всех миров. Наши люди получают в ней единое сознание. Мы призваны вести за собой и контролировать все витки жизни в каждой реальности, которая существует в общей спирали человеческих цивилизаций. И так было всегда. Но когда-то, вследствие трагической ошибки, мы потеряли физический доступ в иные реальности…