Держитесь, маги, вас нашли! - стр. 40
Солонир пожал плечами:
– Тренируйся. Ты же наследница, да еще и самая одаренная из всех, тебе нельзя не тренироваться. Я понимаю. Только расскажи потом, что изменила, а то не по себе, когда что-то о себе самом не знаешь. Я хоть и стар, но до склероза мне еще далеко. – Мужчина весело, игриво подмигнул падчерице.
Нахлынувшее чувство вины Исла подавила усилием воли. Она ведь спросила разрешения, а то, что она хочет внушить Солониру, только на пользу ему пойдет. Второй муж ее матери тереть не мог лестерок – таких маленьких, пупырчатых склизких земноводных, с большими головами, торчащими жабрами и тонким хвостом. Он считал их крайне противными тварями, причем и в сушеном виде они ему почему-то казались столь же неприглядными, как и в живом. Когда они отправились в плавание по морю, то больше всего не умеющий плавать Солонир переживал не о том, что с ним будет, если парусник перевернется, а о том, что если плавание затянется, то из всех съестных припасов только сушеные лестерки и останутся.
– Посмотри на меня, – решительно сказала Исла и оказалась в уже знакомом сознании Солонира.
«Как тут тепло!» – первое, о чем подумала Исла. Живые, подвижные, переливающиеся всеми цветами радуги воспоминания, ветерок тоже теплый, приветливый. Кое-где серые проплешины: вот там закрыты воспоминания о том, как отчиму недавно вырывали больной зуб, который все никак не хотел расставаться с родной челюстью. Эти воспоминания закрывались сразу, как только начинали формироваться: Исла во время удаления зуба сидела рядом и таким образом обезболивала процесс. Уже давно она выяснила, что чувство боли появляется только после того, как в сознании человека сформировалось знание об этой боли, а если это знание сразу убрать из памяти, то и боли человек ощущать не будет. Исла пришла к выводу, что боль как таковая зарождается в мозге человека, а если прервать этот процесс зарождения, то болезненных ощущений человек не испытает. А вот чуть дальше – стерто воспоминание о его крупной ссоре с Исиялом. Кстати, у Исияла оно тоже стерто, Исла всегда выступала за мир в семье. Она рассказала им об этом вмешательстве в их память (как и всегда), но хранимые на нее не обиделись.
А теперь попробуем... Исла, не отрывая взгляда от серых глаз Солонира, вытащила на ощупь горсть сушеных лестерок из своей сумки, положила их на стол и собралась с духом.
– Тебе нравятся лестерки, – произнесла она, стоя на тропе воспоминаний, и теплый ветерок превратился в обжигающий зимний вихрь. – Ты немедленно их съешь! – прокричала Исла, с усилием шагая против поднявшегося урагана.
Надо же, действительно заслон: в сознании Солонира перед ней возникла закрытая дверь без ручки, преградившая тропу. Ура! Она наконец-то смогла увидеть заслон! Со всей мочи Исла навалилась на эту дверь и та приоткрылась... Неистовым порывом ветра девушку выкинуло из сознания мужчины.
Ну нет, так не пойдет! Ее первый заслон! Исла решительно рванула назад и настежь распахнула дверь. Новый порыв ветра, но дверь осталась открытой...
Покачнувшись на стуле и еле удержавшись от падения, Исла пытливо уставилась на отчима. Тот с отрешенным лицом взял одну лестерку и захрустел ею. Потом взял вторую, третью... Где-то на шестой лестерке его взгляд стал осмысленным, он внимательно посмотрел на то, что держит в руке. Стал жевать медленнее...