Держите огонь зажженным - стр. 3
– У меня никогда не возникало желания стрелять в спину, – дернул плечом Петр. – Но ты забыл один маленький нюанс. Ты не примкнул к «Аль-Каиде» сразу же после свержения Саддама. А игиловцы не преминут тебе это напомнить. Сечешь? За Киркук идут бои, за Самарру и Баакубу. Так почему ты не штурмуешь сейчас с ними Киркук? А?
– Обиды не застилают мне глаза настолько, чтобы не понимать, какой игиловцы сброд и кто ими манипулирует.
– Кто же? – «наивно» поинтересовался Горюнов.
– За ними нет будущего, – напарник проигнорировал его вопрос.
– Да ты оптимист!
Горюнов поежился, вспомнив черные знамена на стенах домов в Эр-Ракке, развевающиеся на машинах. Раздутые черные трупы, связанные по рукам и ногам в домах, захваченных игиловцами. Мальчишек, обмотанных пулеметными лентами, как причудливым коконом, – что вызреет в этих коконах?
– Ты не считаешь, что они возьмут Багдад? – Петр и сам в это не верил, но все-таки бои шли уже в окрестностях столицы.
– Вряд ли… Пускай курдов потреплют. – Басир сердито чиркнул несколько раз зажигалкой, потряс ее и наконец закурил. – Курды из шкуры вон лезли, когда заискивали перед американцами, зазывали их, пальчиком указывали на Хусейна-сайида. Пока мы тут барахтались в крови под бомбежками, они суетливо возводили свое «государство». Активно качали нефть в Киркуке. А теперь, когда американцы, почуяв неладное, свалили отсюда, оставив свои базы, их выкормыши из «Аль-Каиды» вцепились в горло курдам и шиитам.
– Не любишь ты курдов, – поцокал языком Петр, засовывая пистолет за пояс просторных светло-бежевых брюк.
– Чего ты боишься? Зачем тебе ствол? – вдруг поинтересовался Басир.
– Когда я просил тебя его достать, ты не спрашивал. Знаешь ведь, в городе неспокойно.
Горюнова на самом деле не волновали беспорядки в городе, но интуиция тревожно сигнализировала об опасности. Быть задержанным с оружием чревато последствиями, однако он понимал, что его задержание не станет случайностью и лучше быть готовым обороняться… И в любом случае живым не даваться.
Прифронтовой город, каким стал Багдад, особенно привлекал внимание разведок мира. Американцы за несколько лет присутствия здесь обросли агентами и сетью осведомителей. Работать Горюнову приходилось с большой осторожностью.
– Вот скажи, зачем ты привез сюда курдянку?
Этот вопрос Басира застал Петра, когда он уже выходил из служебной комнаты.
– С чего ты взял, что она курдянка?
– Ты на меня сейчас так посмотрел, – рассмеялся Басир, – как на ту муху, перед тем как метнуть в нее сливу… Зарифа и не скрывала. Она вообще болтлива не в меру. Поучил бы, чтобы не трепала языком. Так ты не ответил… К тому же жена-то ведь она тебе ненастоящая.
– А ты не переходишь границы? – строго спросил Петр.
Но его строгость отскочила от Басира, как каучуковый мяч от каменной стены. Напарник слишком хорошо изучил Кабира и улыбался, зажав сигарету зубами, на удивление белыми для курильщика.
Горюнов довольно долго жил в Ираке, чтобы научиться невозмутимости иракцев. Они сдержанны, доброжелательны. Воспламенить их смогут разве что вопросы, касающиеся религии, и поведение, не соответствующее восточному этикету, что тоже имеет под собой религиозную подоплеку. Правда, если уж арабы вспыхивают, то становятся грозными и шумными. На улицах в разговор на повышенных тонах сразу вмешиваются полицейские, если оказываются поблизости. Петр до сих пор не всегда улавливал тот пусковой момент, когда от штилевого спокойствия багдадцы переходили к внезапной повышенной эмоциональности.