Держите огонь зажженным - стр. 12
– В Иране, Ираке и Сирии тоже севернокурдский?
– На нем больше всего говорят. В Иране, в северной части, в Ираке на северо-западе, его там бахдинани называют. Кырманчки я плохо понимаю. В сорани проблема – арабский алфавит в отличие от нашего. У нас – латинский. Кстати, на сорани говорят в Эрбиле и Сулеймании.
– Ну да, в центре и в юго-восточной части Иракского Курдистана, – припомнил Петр. – А знаешь, что сорани теперь государственный язык в Ираке, второй после арабского? Ты бы подучила.
– Они легко поймут мой курманджи.
Зарифа вдруг вышла из ванной в коридор и прислушалась:
– Вроде звонили?
Звонок повторился. Услышали теперь оба и переглянулись.
– Я никого не жду, – Зара покачала головой и, взглянув в зеркало, поправила волосы, стянутые на затылке в пучок.
Горюнов подошел к двери, но встал сбоку от нее.
– Кто?
– Брат, это я, – раздался голос Басира, спокойный, но не веселый как обычно. Деловой. Очень деловой.
– Что-то в парикмахерской? Сейчас, погоди.
Петр открыл шкаф около входной двери и нажал едва заметную кнопку. Отодвинул сумку Зары от боковой внутренней стенки шкафа и взглянул на экранчик маленького монитора. Басир на лестничной клетке стоял один и в нетерпении то брал в рот сигарету, то вытаскивал, очевидно, собираясь закурить уже в квартире.
Зарифа глянула на Петра вопросительно.
– Все нормально, – одними губами обозначил он ответ и открыл дверь.
– Извини, дружище, одевался, – он похлопал Басира по плечу. – Решил отведать стряпни моей нерадивой женушки? Есть опасность отравиться.
Если бы они с Зарифой в этот момент были наедине, Петр услышал бы меткие характеристики на своих родственников до седьмого колена и заодно реплики о своих анатомических особенностях, далеких от нормальных. Зара за словом в карман не лезла.
– Ты зря так шутишь, – поежился Басир. – Она дама темпераментная. Сейчас после твоих слов сыпанет слабительного и будем ставить спринтерские рекорды.
– Не волнуйся. Зарифа, конечно, ядовитая, но не настолько. Проходи в комнату, пообедаем.
Зарифа принесла бирьяни в большой плошке и ячменную лепешку. На низком квадратном столике уже стояло большое глиняное синее блюдо с финиками и медный ляган – в этом тазике споласкивали руки перед едой. Девушка поставила на серебряный поднос на гнутых ножках с ажурным бортиком чайник и узкие стеклянные стаканчики. А сама ушла, недобро зыркнув на Басира.
Петр сел на очень низкую квадратную тахту, стоящую в нише напротив балконной двери. И дверь эту, и окно закрывали металлические жалюзи. Пластик плавился в жаркие дни, поэтому и оконные рамы в Ираке делали из металла.
Хозяин преломил лепешку и протянул половину Басиру. Тот взял, спрятав в карман сигарету, которую до этого вертел в руках.
– Поговорить я хотел, – сказал он после паузы. Лепешку положил на край плошки с горячим дымившимся бирьяни.
Петр не сомневался, что разговор назрел, но не подозревал, в какое русло повернет эта беседа.
– Ты ведь разведчик, – огорошил его Басир и уставился в глаза Петра настойчиво.
Рассмеявшись помимо воли, Горюнов подумал, что смех-то нервный. «Если сейчас Басир произнесет мои настоящие имя и фамилию, с профессией надо завязывать. Второй провал менее чем за полгода – это катастрофа. Убрать Басира? А его приятель, который следил? – Мысли у Петра носились в голове вприпрыжку, сталкиваясь и взрывая одна другую. – Кто такой Басир на самом деле? Проверочка от MIT или ЦРУ? Мистер Мёрфи неспроста присутствовал в Стамбуле при моем разговоре с Хасаном».