Держись от него подальше - стр. 25

Мои ладони тотчас потеют, по спине прокатывается холодная волна, а все тело покрывается липким потом.

– Или нет… Выходит, врет наш добрый честный друг Егор? – смеется мне в лицо Олег. – Ты знаешь… Ты его обидела, а мы своих не бросаем, да, ребята?

– Что тебе надо? – шепчу я, едва не плача.

– Да знаешь, просто…

– Ася, – очень вежливо прерывают монолог Олега.

Я с облегчением касаюсь щек. По ним бегут слезы, и, кажется, давно. Но мы все дружно делаем вид, что это не так. На эти мокрые дорожки никто не смотрит, они сейчас не важны.

Костров стоит прямо между парнями, те расступаются в стороны, будто побаиваются его. Мой «фиктивный друг» выглядит спокойным, чуть щурится. Он выше Олега и, кажется, даже шире. Его русые волосы ловят блики солнца, создавая вокруг головы ореол. Он невозмутимо наблюдает за развернувшейся картиной.

– Я освободился. Идем? – говорит он и протягивает мне руку.

Я хватаю ртом воздух и улыбаюсь. Слезы начинают бежать еще сильнее.

– Конечно! – Это самое фальшивое «конечно» в мире.

Костров сжимает мои мокрые от слез пальцы и дергает на себя. Его рукопожатие не очень крепкое, но уверенное. Он не здоровается с Олегом, не кивает ему, даже не смотрит уничижительным взглядом. Тимур просто спокойно уводит меня от лавочки. Как только мы оказываемся на тротуаре, ловит под мышки, и у меня начинается истерика, я уже не держусь на ногах.

Три самых адских дня в моей жизни. Кажется, это предел.

Мы с Костровым молчим всю дорогу. Я ожидала вопросов, но нет – он даже не интересуется, что это было. Не успокаивает меня, не вытирает слезы, а просто делает вид, что так и надо, но по какой-то причине не отпускает мою руку. Теплая кожа прикасается к моей – это успокаивает не хуже валерьянки. За руку Кострова вполне можно держаться, если нужен кто-то для равновесия.

Я никогда не любила этих соплей, и при других обстоятельствах моя истерика была бы неуместной. Но сейчас мы просто идем, переплетая пальцы, молча переходим через дорогу на перекрестке прямо перед спортклубом, заходим в «Шестерочку». Костров покупает там бутылку воды, открывает и протягивает мне.

У CotteCafe сталкиваемся с моими «курочками». Пока мы покупали воду, они успели до него дойти. Практически со слезами на глазах мои бывшие подруги стоят втроем, вцепившись в ручки сумочек, но при виде Кострова отступают и недоуменно переглядываются.

– Мы не знали, что…

– Брось, Оль. – Хоть со мной пытается заговорить Маша, я отвечаю новой королеве улья, которая тут же опускает голову. – Ты же могла меня предупредить?

Киваю ей на прощание – слушать ничего не хочу. Думаю, несмотря ни на что, Егор будет зол, когда обо всем узнает: иначе наша любовь гроша ломаного не стоила. Не так. Я хочу, чтобы узнал, и, едва подумав об этом, торможу.

– Оль! – Разворачиваюсь к ней, кричу, чтобы она услышала с расстояния десяти шагов: – Ты же ему все доложишь так же, как делала раньше?

Она молча облизывает губы и слегка улыбается.

– Я предупреждала, – хрипит она в ответ. – Лучше тебе извиниться и вернуться.

Даже комментировать это не хочу. Костров тоже молчит и почему-то продолжает держать меня за руку. Даже чуть дергает за собой, чтобы шла и ничего не отвечала. Мы не тормозим даже на светофоре, где нам нужно перейти через дорогу. Тимур не останавливается, увидев красный, а идет дальше, до следующего. Кажется, ничто не может сбить его с пути, и это восхищает.