Держава том 1 - стр. 36
– Р-р-равняйсь, стервецы! – выкатывал глаза покруглее грудей, казачий сотник. – Да не туды, мать вашу, равняйсь, – скрипел он зубами.
За казаками, надувая щёки, бодро топал придворный оркестр. Разумеется, музыканты, проходя мимо балкона, перепутали ноты.
«Чего это они сыграли?» – размышлял Рубанов, едущий при парадной форме в толпе придворных. Грудь его сверкала от орденов.
Следом за увешанными орденами генералами и министрами, в простом полковничьем мундире, покачивался на коне Николай.
– А-а-а! – ревела улица, и лишь купчиха разочаровалась от вида государя.
Весь вечер Николай и Александра постились и молились стоя на коленях перед тёмными ликами старинных образов.
– Ники, я снова в Москве, – отвлеклась от молитвы императрица. – Но в первый раз было горе и похороны, а теперь коронация и радость. Ведь меня повенчают с Россией… Я стану не просто императрицей, а государыней-матушкой… Ведь правда, Ники?
Николай волновался и нервно бил поклоны.
– Господи! Благослови, чтобы всё хорошо прошло. Ведь как пройдёт коронация, таково и всё царствование будет, – с надеждой глядел на древний и строгий лик Христа.
Ночь они не спали, а утром, вновь помолившись, начали готовиться к главнейшей в жизни церемонии.
Служанки одевали Александру.
Облачившись в сине-зелёный мундир Преображенского полка, вошёл к государыне Николай.
– Я начинаю тяготиться этими традициями! Представляешь. Я! – Император Белыя, Малая.., и прочая, и прочая всея Руси.., не волен по своему усмотрению выбрать корону, коей меня же будут короновать… О-о-о! Произвол!
– Ники, успокойся, о чём ты говоришь?..
– Как о чём? Повторяю. Я! Император, государь, монарх, царь.., полагал воспользоваться лёгкой шапкой Мономаха… Но этот бюрократ и чинуша министр двора Воронцов-Дашков, потрясая Указом Екатерины Второй и ссылаясь на этикет двора, вынуждает, ты слышишь, Аликс, вы-ну-жда-ет, – по слогам повторил он, – меня, напялить на голову тяжеленную корону, которая весит девять фунтов, а шапка Мономаха лишь два.5 Что хотят, то и творят эти министры! А ведь у меня на лбу шрам! И я не терплю, когда что-то на
него давит.
– Ники, но это благородный шрам! Ты хвалился, что получил его в юности на дуэли…
– Ах, оставь эти глупости, Аликс. Ну на какой дуэли? – раздражённо ходил по комнате Николай. – В бытность мою в Японии, одна макака стукнула меня по башке мечом…
– Ники, что за выражения…
– Прости, милая! – успокоился император, целуя жену в щёку. – Ну конечно, это шрам от дуэли, когда один из князей непочтительно выразился о твоей фотографии, моя радость.
– И я знаю, кто это был, – вспыхнула Александра, – твой несносный брат, Мишка. У меня ещё больше поводов злиться, но я же не делаю этого.
– Ну и какие же это поводы? – заинтересовался Николай.
– Да хотя бы вчера.., как ты помнишь, первой в великолепной золочёной карете Екатерины Великой, запряжённой восьмёркой белоснежных коней, ехала твоя мать.
– В каком смысле «твоя мать?» – опешил Николай.
– Твоя мать! – Значит твоя матушка Мария Фёдоровна… А следом, на колымаге, гремевшей расшатанными колёсами по брусчатке, следовала бедная твоя женушка.
– Ну успокойся, любовь моя, ты тоже ехала в карете…
– И лошади были хромые! – выкрикнула в лицо мужу Александра, чем неожиданно развеселила и успокоила его.