Деревянная грамота - стр. 40
И что бы это значило?
Стенька поспешил через двор, опасливо поглядывая на кобеля Арапа. Но не Арап, а Нечай заступил ему дорогу.
– Чего тебе, свет? – спросил Стенька.
– Просьбишка у меня.
– Ну, говори!
– Возьми меня с собой! – выпалил Нечай.
– Куда, к бабке Козлихе, что ли?
– К бабке?…
Парень имел такой разочарованный вид – Стеньке поневоле сделалось его жалко.
– Ну, я заместо Марфицы за бабкой сбегаю, – объяснил ярыжка. – А ты что – сам за ворота выйти боишься?
– Да дядька Иван не велит!
– Чего ж это он не велит? Украдут тебя, что ли, за воротами?
– Не велит, да и все тут! Говорит – ты человек лесной, ты в городе потеряешься! Ищи тебя потом! И злые люди, говорит, вокруг пальца обведут! Весной только, говорит, найдем тебя, когда сугробы стают!
– А на что ты злым людям сдался? – разумно спросил Стенька. – Шуба на тебе не соболиная, вообще никакой, денег тоже, поди, и алтына не имеешь. Какой им с тебя барыш?
– Да и не дамся я им! – со всем возмущением восемнадцатилетнего плечистого верзилы добавил Нечай. – А вот потеряться – это дядька Иван прав! Как меня сюда везли, то и дело поворачивали. А улицы-то все одинаковые! А на торгу, сказывали, целая площадь полным-полна людей! Человек сто, не меньше! Вот где потеряться можно!
– Пошли! – решительно сказал Стенька. – Пока до бабки Козлихи добежим, ты и расскажешь, откуда такой взялся. Сто человек! Да там двадцать раз по сто! А то и поболее!
– Откуда же их столько набралось? – спросил потрясенный Нечай.
– Москва же!
– Ого!
– Сам-то ты откуда?
– А из Бунькова! – гордо отвечал парень. – Неужто ты Бунькова не знаешь?
И всем видом показал изумление.
Они как раз вышли в калитку, и Стенька быстрым шагом припустил в сторону церкви. Нечай шел рядом, вроде и не торопясь, однако длинные ноги позволяли ему идти вровень со спешащим Стенькой без малейшей суеты.
– Город это, что ли? – спросил Стенька.
– Вроде города… – не совсем уверенно молвил Нечай.
– И где же твое Буньково?
– А за Ивановкой.
– Еще того не легче!
Стенька кинулся наперерез первой же тетке.
– Слышь, где тут бабка Козлиха проживает?
– А вон, молодец!
– Бог в помощь! – запоздало приветствовал тетку Стенька и повернул к калитке в почерневшем заборе.
– Ты и Ивановки не знаешь?
– Погоди ты! – прикрикнул на парня Стенька. – Дай бабку сыскать! Потом про города с деревнями рассуждать будем!
Бабка Козлиха первым делом принялась выспрашивать Стеньку – тяжелы ли были сани, громко ли выл Ивашка Шепоткин, и выл ли, лежа потом в санях в неподвижности. При этом она увязывала в холстину травы с корешками, которые снимала со стены.
Стенька с Нечаем, который непонятно как и поместился в бабкиной избушке, молча и дружно поворачивали головы – с такой скоростью металась взад-вперед старенькая, скрюченная, но безмерно разговорчивая и шустрая бабка.
– Ну, ступайте! – прикрикнула она. – Не оставлять же вас в избе!
Вышли на двор, и тут бабка понеслась вперед. Кабы не черный плат, то была бы она, маленькая и стремительная, как мальчишка, выпущенный поиграть в снегу.
– Не знаешь, стало быть, Ивановки, – огорченно сказал Нечай. – А от нее до Касимова, сказывали, верст пять всего.
– Вот оно что, касимовский ты! – Об этом Стеньке следовало и самому догадаться.
Нечай при всем своем пригожестве, при светлых кудрях и румяных щеках, глаза имел раскосые и скулы высокие. В тех краях немало служилых татар проживало – должно быть, кто-то Нечаевой бабке и пособил…