Деревушка - стр. 45
– Да уж, – протянул Рэтлиф. – Где вам понять, как славно глотку поразмять на просторе, – вы ж не лежали брюхом кверху в четырех стенах, где каждый, кому надоело тебя слушать, может встать и уйти, а ты за ним следом пойти не можешь. – Тем не менее он взял тоном ниже, неспешно продолжая высоким, внятным, насмешливым говорком: – В общем, ему не хватило. Не надо забывать, что он северянин. У них все не как у людей. В наших местах если кто-то вдруг надумает устроить козье ранчо, так это по единственной причине – что у него уже и так коз развелось видимо-невидимо. Просто провозгласит свою хибару, или свой огород, или свою спальню – словом, откуда ему там козлов никак не выгнать, – провозгласит все это козьим ранчо, и дело с концом. Но северянин – нет! Ежели он что-нибудь затеял, у него на это уже синдикат организован, все в книжечке пропечатано – все правила, честь по чести, и грамота на руках, с золотым тиснением, от нотариуса из Джексона, чтобы все, значит, понимали, дескать, так и так, у подателя сего в наличии двадцать тысяч коз, или сколько их у него – в общем, что козы – это козы. Никогда он ни с коз не начнет, ни с земли под ферму. Он начнет с листка бумаги и карандаша, сперва подобьет бабки в кабинете – столько-то коз на столько-то акров земли и такой-то длины надо загородку, чтобы не разбегались. Потом напишет в Джексон и получит себе грамоту, что разрешили ему иметь столько-то земли, и изгороди, и коз, и сперва купит землю, чтобы было что огораживать, обнесет землю изгородью, дабы если кто туда попался, то уж не сбежал бы, а потом только идет покупать то, ради чего огород городил. Так что сначала все шло как по писаному. Выбрал себе землицу, на которой сам Господь Бог вовек не додумался бы козье ранчо устраивать, прикупить ее безо всяких препон всего и делов-то – найти хозяев земли да втолковать им, что за нее и впрямь хотят отдать настоящие доллары, а уж изгородь и вовсе, можно сказать, сама собой выросла, потому как от него требовалось только сидеть посередке и денежки выкладывать. И тут выясняется, что ему только коз и не хватает. Прочесал всю округу вдоль и поперек и сверху донизу, собирая поголовье коз, которое в патенте обозначено, а иначе бы собственная грамота его во лжи уличила. А вот дудки! Как ни бился, все равно остается лишней изгороди как раз на полсотни коз. Выходит, это у него уже не на козье ранчо смахивает, а на чистое банкротство. Вынь да положь, стало быть, полсотни коз, а не то гони назад грамоту! Вот он и попался – из такой дали припереть, это надо же: Бостон! Штат Мэн! – и оплатить две тысячи акров земли и сорок четыре тысячи футов на ней забора, а теперь это злополучное вперед-приятие все к чертям собачьим из-за какого-то несчастного козьего выводка дядюшки Бена Квика, поскольку больше-то ни одного козла от Джексона и до границы с Теннесси нет как нет.
– А ты будто знаешь! – усомнился тот, первый.
– А кабы не знал, так неужто притащился бы в этакую даль, едва из постели поднявшись? – осадил его Рэтлиф.
– Ну так и полезай тогда без разговоров в бричку, чтоб, не ровен час, промашки не получилось, – сказал Букрайт. Он сидел, прислонясь к одному из столбиков галереи, лицом к окну, которое было за спиной у Рэтлифа. Рэтлиф мельком глянул на Букрайта, учтивый и загадочный под постоянной маской легкой насмешки.