Деревенская история - стр. 4
Дед Коля присел рядом с Ионовым, взял предложенную папиросу и, прикурив, задымил. Какое-то время сидели молча. Затем Берестов спросил:
– А что, Виктор Иванович, какие планы на сегодняшний день?
Дед Витя задумчиво затянулся, неспешно выдохнул дым, и прищурив левый глаз коротко ответил:
– Дел много.
– А что, может, по чуть-чуть? – спросил Николай Степанович, распахнув телогрейку, из внутреннего кармана которой торчала поллитровая бутыль.
Дед Витя затушил бычок об консервную банку, затем посмотрел на голубое ясное небо, тяжело вздохнул и произнёс: – У бога дней много, подождут дела. Да и жарковато сегодня. Но только по чуть-чуть.
– Да у меня только одна бутылочка, – сказал Берестов, улыбаясь и вынимая пробку.
– Да не спеши ты, – осёк его Ионов, – что ты как нехристь. Сейчас стаканы и закусь мало-мало принесу.
С этими словами дед встал и пошёл в дом, оставив Николая Степановича и Тузика один на один. Берестов недовольно покосился на пса и на всякий случай заткнул бутылку пробкой. Пёс оскалил пасть, обнажив большие белые зубы. Вернулся дед Витя с двумя стаканами, двумя огурцами и кусочком хлеба. Берестов разлил по стаканам и со словами: «Ну, за здоровье!» – употребил жидкость в себя.
На улице было жарко, но часть крыльца затеняли большие раскидистые ветви от растущей рядом липы. С речки дул лёгкий ветерок, в общем, идиллия.
– А скажи мне, Иваныч, – хрустя огурцом, спросил Берестов, – а вот почему ты людей так не любишь?
– А почему я их должен любить? – спросил в ответ дед Витя, занюхивая хлебом. – Человек существо поганое, а вот собака – она никогда не предаст, – произнёс дед, указав пальцем на Тузика.
Тузик, как будто поняв, что разговор про него, громко гавкнул.
– А как же коты? – деловито спросил Николай Степанович, снова наполняя стаканы. – Кот ведь не собака, за миску еды предаст и глазом не моргнёт.
– Кот существо своенравное и благородное, – пояснил Ионов. – Есть в котах что-то царское. И ты не прав: кот никого предать не может, потому что никому не служит.
Выпили снова, в этот раз без тоста.
– А знаешь, какую штуку я приобрёл? – загадочно сказал Берестов, уже порядком раскрасневшийся. Он вообще имел удивительное свойство: его лицо краснело даже от маленькой порции алкоголя. Поэтому отличить пьяного Николая Степановича от трезвого не составляло труда.
– Какую? – спросил дед, доставая из пачки папиросу.
– Вот! – произнёс Берестов, достав из кармана маленькую пластмассовую баночку. На баночке была приклеена этикетка с надписью «Красный жеребец».
– Чего это? – спросил удивлённо дед Витя, прикуривая.
– Ооо! – протяжно произнёс сосед, – это волшебные таблеточки. Лечат простатит, цистит и способствуют укреплению мужского здоровья.
– Ты где взял эту хрень?
– Это не хрень, это медицина! Я в газете одной заказал, вот мне и прислали по почте.
– Лопух ты, Коля, – сказал дед, наливая остатки бутылки в стаканы. – Как есть лопух. Столько лет прожил, а ума так и не нажил.
– Ээ, не скажи Иваныч. Люди врать не будут.
– Какие люди?
– А вот я тебе сейчас зачитаю.
Берестов достал из кармана телогрейки свёрнутый в четверть газетный лист. Дед Витя с интересом на него посмотрел. Карманы Николая Степановича хранили большую тайну: никто никогда не знал, каким содержимым они обладают и что в очередной раз извлечёт из них хозяин. Берестов развернул газету и принялся читать статью деловитым голосом: