Деревенская история 3 - стр. 12
Все молчали. Довольно и сыто урчал маленький моторчик, тихо играло радио. Внезапно Нина Михайловна начала прислушиваться к музыке, доносящейся из динамиков.
– Ир, – похлопала женщина по плечу подругу, – а ну-ка, сделай погромче.
Побелкина крутанула звук и салон автомобиля наполнил бодрый звонкий голос.
Мчимся мы по неровной дороге.
Рёв мотора и шелест колёс.
Поворот, торможу, но в педалях запутались ноги.
И машина летит под откос.
– Помнишь? – деловито спросила Штольц.
– Помню, – ответила Ирина Николаевна.
– Что это у вас тут за вечер воспоминаний? – поинтересовался дед Витя.
– Под эту песню мы врезались в твой забор, – пояснила Побелкина.
– Ну вы, блин, романтики.
– Подумать только, с того момента пять месяцев прошло, – сказала Штольц.
В салоне машины воцарилось молчание.
– Нин, я буду скучать, – произнесла дрожащим голосом Ирина Николаевна.
– Ой, хорош тебе подруга, я же не в последний путь отправляюсь. Внуков потискаю, вещички зимние соберу и вернусь. Может быть, даже и не одна. Москва, конечно, столица нашей родины, но стара я стала для больших городов. Душа на волю просится.
– Конечно, у нас в Смородиновке можно заборы сшибать безнаказанно. В вашей Москве себе такого не позволишь, – подколол женщину Ионов.
– Ох и злопамятный же ты, Виктор Иванович.
– Ну а как иначе. Сейчас жизнь такая.
Песня по радио отзвучала, и эфир заполнила реклама.
– Тьфу ты, достала, – пробубнил Дед Витя и убрал на магнитоле звук.
Через пять минут машина подъехала к автостанции.
Автостанция представляла собой маленькое одноэтажное строение. Поговаривают, что на этом месте раньше, лет сорок назад, была пивнушка. Дед Витя этот факт подтверждал и, более того, отмечал, что пиво здесь было отменное. С тех пор много воды утекло, но само здание каким было четыре десятка лет назад, таким и осталось по сей день. Благо, что тогда строили на совесть, а то бы оно до сегодняшних дней не дожило.
Побелкина припарковалась у обочины. Дед Витя вышел из машины, размял затёкшую спину и, обратившись к Штольц, произнёс:
– Долгие проводы – лишние слёзы. Целоваться не будем, а то меня Ирка заревнует. Ты давай там, недолго, в своей Москве. У вас там, говорят, воздух плохой.
– Да-а, Виктор Иванович, не умеешь ты свои чувства выражать.
– Ну а чего нюни разводить. Ладно, я побегу, у меня дела ещё.
– Подожди, Вить, ты куда? – спросила Побелкина.
– Дела, – отмахнулся Ионов. – Через полчаса вернусь. Жди меня тут.
Сказав это, дед Витя развернулся и ушёл.
– Куда это он? – спросила у подруги Нина Михайловна.
– Не знаю, – пожала плечами Побелкина.
– Может, бабу какую в городе завёл? – подозрительным голосом произнесла Штольц.
– Ой, да ладно тебе, Нин.
– Чего ладно? Это ты у нас такая вся правильная, а вот попадётся на его пути такая как я, и всё, пиши пропало. Тем более что у Виктора Ивановича твоего автосервис теперь. Так что как-никак он деревенский бизнесмен. Ты следи за ним, Ирок.
– Нин, перестань.
– Чего перестань? Я тебя жизни учу. Вот недавно передачу смотрела, там девчонка одна, старичка лет под восемьдесят, охомутала. Люблю, говорит, не могу. А старичок-то тот богатенький. Посмотрела бы я на её любовь, если бы он бедный был. А старый тоже хорош, лыбится, слюни пускает и за коленку её держит.
– Всё-таки не надо было тебе покупать телевизор, – резюмировала Побелкина. – Ты от него нервная какая-то стала.