Департамент нераскрытых дел (сборник) - стр. 52

Покаяние призошло естественным образом, во время обсуждения места жительства и покупки мебели после возвращения в Лондон.

– С мебелью придется что-нибудь придумать, – заметил Эндрю. – А что касается дома – как насчет Ислингтона? Видишь ли, мне платят всего четыре фунта в неделю и еще добавляют небольшую сумму к Рождеству.

Что бы ни говорили о женщинах, подобных миссис Амершам, общество относится к ним излишне жестко. Жизнь преподнесла Констанции немало горьких разочарований, и очередной удар она встретила вполне достойно, понимая, что даже четыре фунта в неделю вкупе с небольшой рождественской премией и надеждой на повышение значительно лучше зияющей пустоты, которая ожидала ее совсем недавно.

– Ничего, Эндрю! Обойдемся без дома. Поживем в меблированных комнатах. Может быть, со временем что-нибудь изменится.

Насчет изменений мистер Амершам сомневался, однако в голове Констанции постоянно рождались идеи, и одна из них материализовалась еще до Рождества в виде Уильяма Эдварда Харриса.

В свои пятьдесят с хвостиком успешный бизнесмен Харрис уже частично удалился от дел. Пятью годами раньше этот джентльмен взял на себя оплату квартиры Констанции, поскольку был в числе самых преданных ее поклонников. Однако жена узнала о романе и приняла решительные меры к возвращению супруга в лоно семьи. Теперь, благополучно овдовев, Харрис с радостью возобновил знакомство, а тот факт, что подружка стала респектабельной замужней дамой, лишь добавил отношениям пикантности.

Мистер Харрис был мужчина внушительный – весил никак не меньше пятнадцати стоунов, – несколько старомодный, поскольку носил бакенбарды, модные во времена его юности. Он хорошо сохранился, седина едва тронула его густые волосы. В целом это был беззаботный, шумный, добродушно-задиристый делец, вкусы которого отличались немалой эксцентричностью: например, он настоял на встрече с мужем Констанции.

С самого начала Харрис придал отношениям особый оттенок, прислав мистеру и миссис Амершам приглашение отобедать в старинном французском кафе «Европа» на Лестер-сквер, причем не в общем зале, а в отдельном кабинете, украшенном цветами.

– Итак, это Эндрю! – произнес Харрис.

– Добрый вечер, мистер Харрис! – ответил Амершам.

Так они и обращались друг к другу: «Эндрю» и «мистер Харрис».

Во время обеда Харрис успел определить для себя характер соперника и остался чрезвычайно доволен выводом. Конкретного плана действий поначалу не составил, однако выяснил, где живут Амершамы и каковы их финансовые обстоятельства. План же, судя по всему, созрел постепенно, где-то между супом и кофе.

Харрис предложил довольно жидкую версию своего знакомства с Констанцией, увидел, что Эндрю поверил, и просто не смог удержаться от покровительственного тона:

– Видишь ли, мой мальчик, это ликер кюрасао. Не бойся, ничего плохого не случится. Посмотри на Конни – когда-то она отлично умела с ним обращаться. Не так ли, дорогая?

Харрис не скупился на скользкие реплики, поскольку заметил, что наивному мужу они ровным счетом ничего не говорят. Судя по всему, этот простофиля понятия не имел, как шутят в мюзик-холле, и ни разу не видел фарса, так что ничто не мешало вести себя в его присутствии в высшей степени свободно. Говорят, что во время судьбоносного предложения он открыто держал Констанцию за руку.