День всех пропавших - стр. 30
– Что ты имеешь в виду? – спрашивает Ивонн. – Какого рода жертва?
– Ее похитили потому, что в тот день она была легкой добычей? Потому, что соответствует определенному типажу? Потому, что она – Бруклин?
– Ненавижу, когда расследование приближается к сорокавосьмичасовой отметке, – бормочет Эддисон.
Это ни в коем случае не правило, но есть своего рода… традиция? Конечно, не официальное правило, а эмпирическая закономерность: если не удается разыскать пропавшего человека в первые сорок восемь часов после исчезновения, то стиль расследования меняется. Иначе никак: первые пара дней – безумная гонка изо всех сил. Такой темп нельзя поддерживать в долгосрочном расследовании.
Тем не менее это вызывает адскую депрессию.
– Тут множество разных систем, с которых можно начать поиски. – Вик делает большой глоток чая с сахаром; между его глаз пролегает хмурая, задумчивая морщина. – Ивонн, о каком аналитике ты рассказывала на прошлой неделе?
– На прошлой неделе я рассказывала вам обо всех новых аналитиках, потому что мы рассматривали их переводы.
– Я про ту, которая, как ты сказала, подает надежды, – поясняет он. Немножко поясняет: – Девочка-яблоко.
Я, уже собиравшаяся доесть сэндвич, делаю паузу и отодвигаю его ото рта:
– Девочка-яблоко?
– Гала Андриеску, – отвечает Ивонн. – Мы решили придерживаться руководства по выживанию в CAC, которое Рамирес написала для агентов-новичков, и начали ставить новых аналитиков в пару с более опытными. Мы сотрудничали всего несколько недель, однако у нее хорошее рабочее чутье.
– Она может прийти сегодня?
– Я позвонила и спросила ее, перед тем как пойти сюда. Ее жених перенес этим утром небольшую операцию, кто-то должен быть с ним. Гала отвезет его домой, потом кто-нибудь из его друзей посидит с ним, пока он не придет в себя. Она сказала, что прибудет примерно в час тридцать.
Эддисон отрывает взгляд от телефона.
– Смиты припарковались у ворот дома Мерсеров-старших. Прямо перед въездом, так что, если бабушка с дедушкой ждут гостей или курьеров, посетителям зададут вопрос, по какой причине агентам ФБР приходится отъезжать с места, чтобы впускать и выпускать их.
– Это законно? – спрашивает Ивонн.
– Пока они не запрещают вход и выход – вполне. Они занимаются открытым наблюдением за потенциальными подозреваемыми в деле похищения ребенка.
– Ох уж эти ваши лазейки…
– Лазейки – душа законов. – Эддисону удается выговорить это, сохраняя серьезное выражение лица.
Ивонн смотрит на него тем же взглядом, каким одаривает своих сыновей-близнецов, и в ответ получает застенчивую улыбку.
– У них есть ноутбуки и точка доступа, так что они вызвались заняться биографией Мерсеров-старших.
– Чтобы ты могла заняться… – подсказывает Вик.
– Некрологами и свидетельствами о смерти, – предлагаю я.
Эддисон задумывается на секунду, затем кивает.
– Не все похищения детей, подходящих под определенный типаж, носят сексуальный характер. Если Бруклин подходит под типаж, то похитителем мог быть кто-то, лишившийся своего ребенка.
– Хорошо. Я сообщу об этом Уоттс и скоро приду вас проведать. – Вик встает, собирает весь мусор, выходит из конференц-зала и направляется к своему кабинету.
Ивонн поворачивается и смотрит на нас.
– Он ведь понимает, что реально не работает над этим делом, верно?
Эддисон лишь ухмыляется. Как руководитель группы Вик, работает над каждым делом, которое посчитает достаточно важным. Он попросту игнорирует правило «больше-не-работать-в-поле» и любые подобные запреты. Мы – его люди; эти дела – его. Просто иногда он предпочитает не столь пассивную роль наблюдателя.