День всех пропавших - стр. 2

Отсутствие Эддисона – Брэна – внезапно предстает в новом, тревожном свете.

– Это киднэппинг, верно? – спрашиваю я. – Маленькая девочка?

– Ивонн вышлет вам файлы в течение минуты. Сейчас дописывает последние подробности.

Это значит «да», но Вик не хочет, чтобы другие сплетничали на этот счет.

Я выскальзываю из-за стола – Касс выпрыгивает, потому что ей не хватает роста, чтобы изящно выскользнуть, – и меньше чем за полминуты мы собираемся. Дело локальное, так что нам не понадобятся дорожные сумки. Без курток не обойтись – здравствуй, конец октября. Мы стараемся не брать на выезд сумочки: оставлять их в машине – не лучший вариант. Поэтому то, что не прицепить на пояс, распихивается по карманам брюк и курток, пока те не раздуваются, словно щеки бурундука.

В лифте наши планшеты пищат: файлы пришли. Открываю свой.

– Бруклин Мерсер, – читаю вслух. – Белая, возраст восемь лет, светлые волосы, голубые глаза. Пропала… вчера.

– Вчера? – взвизгивает Касс. – И они обратились к нам только сейчас?

– Пропала… о черт… после полудня по пути из школы домой.

– Mierda[5].

Протягиваю руку и нажимаю кнопку «стоп». Лифт вздрагивает и замирает.

– Как всегда в лифте, – задумчиво произносит Мерседес. – Стерлинг?

– Сейчас… минутку.

Провожу ладонью по голове – удостовериться, что волосы по-прежнему собраны в плотный, даже жесткий пучок.

Пятого ноября – всего через полторы недели – будет двадцать пятая годовщина того дня, когда восьмилетняя светловолосая и голубоглазая Фейт Эддисон пропала по пути из школы домой, и больше ее не видели[6]. Брэн посмотрит на фото Бруклин Мерсер, и какая-то его частичка неизбежно увидит в ней свою сестру. В такое время года, с таким делом на руках я не могу не задаваться вопросом, когда он перестал видеть Фейт во мне.

И перестал ли, когда мы начали встречаться три года назад.

Отпускаю кнопку, и лифт снова приходит в движение.

– Похоже, теперь мы знаем, почему дело поручили в первую очередь Уоттс, – вздыхаю я. – Мне с Эддисоном доверят только ерунду. Я бы погрузилась в дело слишком глубоко, а он слишком эмоционально связан с ним.

Мерседес слегка пинает мою ногу.

– Вик не поручил бы его нам, если б они с Эддисоном оба не были уверены, что Брэн справится. Мы его поддержим.

Касс кивает.

– У него есть мы, а Уоттс не позволит ему зайти слишком далеко. В общем, посмотрим. Иногда люди осознают пределы своих возможностей, только лишь переступив их.

Как и сказал Вик, Эддисон ждет нас в автомобиле. Он – Брэн, когда не на службе, когда он мой бойфренд. Но сейчас, когда у нас появилось дело, он – Эддисон, как и Касс и Мерседес, ставшие Кирни и Рамирес; Эддисон – Чарли для наших ангелов, причем весьма разозленный на весь треклятый мир.

Такое состояние для него не то чтобы непривычно. Он управляет своим гневом, изо всех сил старается не выплескивать его, кроме тех случаев, когда это уместно или может принести пользу. Однако где-то внутри его таится ярость. Таится гораздо дольше, чем мы знаем Брэна, – по словам его матери, уже четверть века: нетрудно связать эту дату с Фейт.

Он уже сидит во внедорожнике на водительском месте, стиснув руль так, что костяшки пальцев побелели. Радио не приглушено, а выключено. Я взбираюсь на переднее пассажирское сиденье, Кирни и Рамирес садятся сзади. Кирни – единственная, кто может с комфортом разместиться за Эддисоном в силу своего малого роста.