День освобождения Сибири - стр. 137
Дело было сделано, и уже, что называется к шапочному разбору, в Читу прибыли последние части Забайкальской казачьей дивизии во главе с её новым командиром, вахмистром Михаилом Петровичем Яньковым. По прибытии в город революционному комдиву передали ещё и должность военного комиссара Забайкалья, а также начальника гарнизона города Читы. От таких успехов у Янькова, видимо, немного закружилась голова. Он тут же завёл себе охрану, везде носил, как видно, напоказ золотое оружие и георгиевский темляк на шашке, «модно» приоделся, в соответствии с должностью, в приталенную генеральскую бекешу (полушубок). С командующим Забайкальским фронтом совсем молодым ещё Сергеем Лазо, вскоре после этих событий прибывшим из Красноярска, Яньков не смог поделить военную власть в области, и в результате оказался смещён со всех постов. Обвинённый вдобавок ко всем несчастьям ещё и в финансовых махинациях, он вскоре вынужденно подался в бега вместе, кстати, со своим приятелем – председателем Читинского
совдепа Евгением Поповым*. Вместо Янькова на должность командующего красными казачьими войсками Забайкалья советские
власти выдвинули двадцатипятилетнего левого эсера Дмитрия Шилова, поручика 2-го Читинского казачьего полка.
На этом, кажется, собственно, и закончилось политическое противостояние в городе Чита. И вот как раз в то самое время, по- видимому, через его железнодорожную станцию и проследовали на Дальний Восток несколько министров Временного правительства автономной Сибири во главе со своим премьером, решив: не останавливаться в поверженной врагами Чите и следовать дальше, в последний свободный от большевизма город на востоке России Харбин – столицу КВЖД.
4. Сибиряки в Харбине. Комитет защиты Родины и
Учредительного собрания
Когда Сибирское правительство прибыло в Харбин, генерал Хорват, бывший комиссар правительства Керенского, а теперь просто глава административной власти на территории КВЖД, как гостеприимный хозяин, поселил свежеиспечённых министров в отдельном вагоне на одном из путей железнодорожного вокзала. Среди прибывших к концу февраля в Харбин членов Сибирского правительства оказались: Дербер, Моравский, Захаров, Тибер-Петров, Колобов и Юдин** («Знамя революции», Томск, №61 за
1918 г.). Член СОД Я. О. Зеленский добавляет к этому списку ещё Неометуллова и Новосёлова («Голос народа», Томск, №79 за
6 сентября 1918 г.). С членами правительства тогда, по заявлению Колобова («Забайкальская новь», Чита, за 5 октября 1918 г.), прибыли в Харбин ещё и около 25 человек членов Сибирской областной думы. Также вскоре к ним присоединился Аркадий Краковецкий, а потом и освобождённый в конце марта из Красноярской тюрьмы Николай Жернаков.
Над правительственным вагоном, сразу же по размещении в нём министров был вывешен бело-зелёный сибирский флаг.
Харбин в тот период представлял собой настоящее Вавилонское столпотворение. Если верить источникам, то здесь нашли себе приют _______________
*В период колчаковщины Попов станет одним из партизанских командиров на территории Томской губернии.
**Иван Юдин вскоре после прибытия в Харбин отбыл в деловую командировку в Амурскую область.
люди, говорившие на 56 языках. Хотя сам по себе Харбин являлся сравнительно небольшим городом и уступал по численности, например, не только Омску или Томску, но даже Иркутску. По разным подсчётам, в 1918 г. на его территории проживало около 70 тысяч человек. Большинство населения, около пятидесяти процентов, составляли русские. И это не удивительно, поскольку Харбин, хотя и находился на территории Китая, был всё-таки по преимуществу российским городом, находившимся в долгосрочной аренде, как и все остальные земли, прилегавшие к КВЖД. А его жители, подданные России, пользовались так называемым правом экстерриториальности, то есть подчинялись юрисдикции российского законодательства, имели своё самоуправление и администрацию, обучали детей в русских школах и других сугубо национальных учебных заведениях, построили в городе около двух десятков православных храмов* и пр.