День Нордейла - стр. 30
И спустя секунду услышала совершенно неуместную в моем понимании фразу о том, что «набранный номер не существует».
Мак… «Абонент недоступен…»
Рен – «Набранный номер не существует…»
«Дура! – хотелось сказать голосу-роботу. – Он существует! Еще вчера существовал».
Но Дрейк почуял неладное первым. И даже не имело смысла задаваться вопросом – как.
А ведь в последние дни все как будто наладилось, вошло в норму: вернулась в наш прежний дом Клэр, привезла с собой кошек, прибралась, разложила по полкам, как когда-то, свои вещи. Вот только телевизор до сих пор не включала – для чего-то завесила экран полотенцем.
«Набранный номер не существу…»
Я делала это по кругу, раз за разом – пыталась дозвониться до пропавших ребят.
Где же вы? Куда вы делись?
Вид Дрейка откровенно пугал – слишком светлый, расплывчатый, будто распадающийся на атомы. Начальник запустил в работу всю свою мощь, и ничего хорошего это не предвещало.
«Рен, ответь… Элли…»
«Абонент недоступен… Номер, который набираете, не существует».
Робот был непреклонен. Мне вдруг отчаянно захотелось проснуться: это сон, этот кошмар не может быть реальностью.
Лайза? Райна? Логан? Почему разом из строя вышли все номера.
Отряда нет. Их больше не существует…
И совершенно неуместное желание выпить чего-нибудь покрепче чая.
Нестабильность – сложный элемент. Мы привыкаем к людям, к укладу, к собственным привычкам. К тому, что можно в любой момент достать сотовый, нажать кнопку, и на том конце тебе ответят «Алло». Привыкаем к выбранному нами окружению – оно становится оплотом, ибо состоит из людей, способных тебя поддержать. И, когда оно рушится, рушится привычный и незыблемый мир.
Что стало бы со мной сейчас, не стой посреди гостиной Дрейк? Даже такой страшный, как теперь.
Он «очеловечился» примерно двадцать минут спустя. Сел в соседнее со мной кресло, ровным тоном подвел итог, поднявший на моем загривке волосы:
– Никого. Нет и никогда не было.
– Что это значит?
Мой голос охрип, как у больного ангиной.
– Это значит, что кто-то изменил прошлое. И тем самым сильно меня разозлил.
То, каким тоном была произнесена последняя фраза, вдруг сделало очевидным весь ужас наличия Дрейка – не друга, но Дрейка-врага.
– Я убью ее.
– Кого?
Я уже знала, кого: «лысую». Она явилась вновь и попыталась завладеть нашими «мальчиками» уже не в виде их спермы, но в виде живых людей.
– Но ведь убивать нельзя, – выдохнул, качнула я головой. – Ты ведь сам говорил про «кармические» узлы.
На меня взглянули серо-голубые глаза – такие холодные, что я на мгновенье ужаснулась, а не пропал ли за их льдом мой привычный Дрейк?
– Я принадлежу к категории тех, кто эти узлы создает.
– И не пострадаешь?
– «Пострадает нынче кто-то другой», – ответил мой возлюбленный моей же фразой из песни и улыбнулся так жутко, что мне стало очевидно: этим утром привычный мир окончательно развалился.
Он собирался в Реактор, а я бегала вокруг заводной собачкой, пытаясь выведать, как можно больше:
– А почему я их помню? Ведь, если они никогда не существова…
– Потому что, когда я ставил защиту, я защитил и наши с тобой пласты памяти от возможной перезаписи.
– А девчонок тоже нет?
– Есть. Они здесь, но они никогда не встречали наших ребят.
Дурь. Невозможно. Мой мозг дымился от надобности сделать возможным невозможное.