День непослушания - стр. 25
И что делать? Звонить надо. Мусорам звонить, в «Скорую» звонить – пусть работают! Оформляют, увозят!
Вторая мысль: «Сука! Эдак в интернат запихают! В детдом».
В детдом Гладу категорически не хотелось. Паскудное заведение, много хренового про него слышал. Не надо ему в детдом!
Ну а что тогда делать? Хм… а если трупы куда-нибудь спрятать? И жить как хочет! А что? У родичей где-то должны быть бабки заныканы. Можно найти. Пока суд да дело – можно и погулять! Шлюх можно на хату вызвать! Бухла, жратвы вкусной купить! Пацанов позвать – гулеванить! Нет, пацанов – ну их! Пусть на свое гуляют.
Потом снова задумался: нельзя, некуда трупы прятать. Протухнут, вонь будет. Опять же, могут его обвинить. Мол, заглушил родаков и теперь вот развлекается. Конечно, там АУЕ, воровской закон и все такое прочее, но на зону ох как не хочется. Ну ее в задницу, эту романтику! Арестантский уклад – он хорош на воле. Это Глад знал точно. Чуял!
Надо звонить, точно. А там будь что будет. Выкрутится как-нибудь.
Жалости к родакам не было. Достали они его! И дома покоя нет! Ныли, ныли, ныли… вот и донылись. Теперь он один! Сам! Где-то родня – дядя, тетка… вот бы и они подохли! Идти в их семью… такие же твари, как и родаки.
Вот что – надо пацанов набрать. Узнать, что это за прикол такой – не так же просто его родаки взяли и кони двинули? Может, пацаны знают?
Пацаны знали. Серый откликнулся после второго гудка и тут же заявил: думали, что он, Глад, кони двинул. А вишь че – живой!
Серый тут же дал расклад, и Глад только хмыкал, не зная, как ему на все услышанное реагировать. Серый очнулся раньше, еще вчера, даже родичей успел застать живыми. Ну вот и знал о случившемся все, что можно было знать.
Потом они отключились, договорившись встретиться на пятаке у детсада «Ручеек» через час, и Глад полез в ванну – воняло от него, как из параши. Пацан должен быть чистым, отутюженным. На воле или на зоне – без разницы. Это закон!
Газовая колонка работала, так что горячая вода была. Вымылся, оделся в легкие спортивные штаны, майку с надписью «Фак ю!», надел барсетку (телефон надо ведь куда-то прятать?), подумал… и захватил с собой бейсбольную биту. А че? Мусоров нет! Власти нет! Гуляй, бродяги! Наша власть! Пацанская!
На пятак сошлись десять человек – все пацаны, кто был в кодле. Все были ошеломлены, кто-то расстроен. Но это и понятно – не все, как Глад, ненавидели весь мир и своих родителей конкретно. Вон Антон какую рожу сделал! Типа переживает! Дурак! Весь мир в кармане! Теперь только и жить!
– Ну что, братва… – степенно начал Глад, – этот мир сдох. Теперь он наш! Мы, сильные, смелые пацаны, настоящие жиганы, теперь можем в натуре жить, как хотели: по понятиям, по воровскому закону, без беспредела мусоров и властей. Можем брать что хотим, делать что хотим, и никто нам не указ. Наша кодла теперь будет называться «Бригада».
– А по ходу, ты Белый, да, Глад? – криво усмехнулся Антон. – Только с какого х… ты говоришь за всех? Ты че, бригадир? Авторитет? Ты кто вообще такой? Ушлепок маломерный! Петрович помер, и ты теперь вместо него мазу держишь? А кто тебя уполномочил? Ты че, в натуре, берега попутал? Тут и без тебя есть пацаны поавторитетнее тебя! И покрупнее, если че!
Глад похолодел. Он ожидал чего-то подобного, но не так быстро. Ему казалось, что, после того как он привел к Петровичу всех этих пацанов, его, Глада, авторитет стал выше во много крат. А оно вон как выходит! Хреново выходит, если честно! Ему прилюдно брошен вызов, и если он сейчас не решит этот вопрос – хана! Его задвинут, как это бывало раньше, и он опять будет на десятых ролях. Превратится в мелкого пакостника, шакала, каким до того и являлся. Кодлу надо держать! Эх, жалко ствола нет! Все было бы гораздо проще!