День мертвых тел - стр. 18
Сизый встретился взглядом с Гуровым, и полковник почти в действительности услышал, как под сводом черепной коробки старшего лейтенанта заворочались наконец-то извилины. Если в нехорошей квартире на втором этаже на самом деле происходит что-то противозаконное, то узнать об этом первым должен никак не заезжий полковник УГРО. И грозит это такими неприятностями, рядом с которыми Молотова с ее жалобами на несовершенство мира покажется юной Красной Шапочкой с шоколадными кексиками в плетеной корзинке.
– Не надо туда ходить, – произнес он негромко, почти ласково. И внезапно Гуров понял, что Сизый совсем не дурак, просто погряз в царящей кругом бессмысленности и потерял надежду. А работать он умеет. Если бы еще хотел. – Я сам схожу и все узнаю. Зачем людей тревожить, Лев Иванович? Район тихий, все друг друга знают. Может, там кто-то все стены себе светлым ликом Полонского разрисовал под… кхм, вдохновением. Теперь и закрасить жалко, и людям показать стыдно. Вот и прячет. Всего дел, может быть, на две минуты, а мы тут с вами беспокоимся.
Гуров взял на заметку проверить, сдержит ли Сизый слово. Но внимание упорно цеплялось за брошенную вскользь незнакомую фамилию. Он озадаченно покачал головой и присел напротив, окончательно переводя их общение на «ты».
– Чей светлый лик, говоришь?
Сизый откинулся на спинку кресла и немного расслабился, поняв, что наконец-то задаются вопросы, на которые у него есть ответ.
– Полонского. Аджея Полонского. Ты видел, наверное. Это лицо сейчас разве что на туалетной бумаге не рисуют. «Ангел идет домой»… – повторив слоган, от которого перед глазами Гурова тут же встала стена Онейского детского дома, Сизый усмехнулся и потянулся за сигаретами. – Он же местный, Аджей. Родился здесь, родители бросили, в детском доме нашем жил. Потом вырос, Москву покорять поехал. Нагулялся и вот, вернулся. Подарил городу фестиваль граффити, чтоб его, своего святого имени. Молодняк по нему с ума сходит. Ты на наркодиспансер наш закрытый сходи, посмотри, Лев. Полонский в нем от зависимости лечился, а цветами он завален так, будто парень там прикосновениями младенцев исцелял, не меньше. Курить будешь, полковник?
– Нет, спасибо, – Гуров отказался от курева, но расслабил плечи и продолжил: – От чая бы не отказался. И давно, говоришь, этот фестиваль у вас проводится? Никогда не слышал…
Глава 5
«Ангел идет домой» – слова эти крутились в голове Гурова. Полковник шагал по бурлящей от людских голосов, смеха и музыки улице, не имея четкой цели. Просто шел вперед, сливаясь с разношерстной толпой и переваривая полученную от Сизого информацию. Обдумывая и впитывая, но прекрасно осознавая, что применить ее получится едва ли, и не потому, что он, Гуров, не сумеет, а потому, что не к чему. Просто теперь он знает немного больше о том, что творится вокруг. День клонился к вечеру. Виктор рассказывал и на вопросы его отвечал со всей отдачей. Обещал, что двором Капитолины Сергеевны займется, уже менее охотно, но что ему оставалось делать? Если заезжий из большого города полковник возьмется за дело сам, начальство Сизого по головке не погладит.
Вечерело. Небо заливало город косыми закатными лучами. Летний Онейск готовился встретить очередную ночь фестиваля, в котором забывались все приличия. Музыка стала громче, творческие мастерские под открытым небом превращались в танцевальные площадки, тут и там собирались сходки любителей бардовской песни, творцы живых концертов, исполняющие музыку на всем, что могло звучать, начиная от полимерных труб для водопровода и заканчивая глюкофонами.