День Добрых Дел: отголоски истории - стр. 3
Синтия вдруг поняла, что он хочет сделать. Она вернулась в дом, достала в столовой с верхней полки металлическую коробку из-под печенья, в которой хранились вырезанные из журналов рецепты, высыпала рецепты на стол, потом – соберу, заглянула в ванную комнату, где взяла со своей полки первую попавшуюся кисточку и – вернулась обратно.
Она подошла к отцу, костер еще горел, книга не хотела уступать, и старик шебуршил веткой обгорающие страницы, вот, папа, она молча протянула коробку с кисточкой отцу, он поднял голову, протянул руку, на его глазах стояли, именно стояли, не стекая на уже подернутые кровянистой сеточкой щеки, слезы, он взял коробку, и тут она сказала – если хочешь, я съезжу в город и закажу маленькую урну с надписью. Согласьем он опустил голову, и Синтия поцеловала его в макушку. Капитан Скотт, этот погребальный костер – и про тебя.
Глава вторая
Виолетта стояла перед зеркалом, а с улицы доносился дребезжащий голос Памелы – давай, выпендривайся, ты еще не забудь напудриться, и подушись еще, там как раз в строительном магазине этот твой запах будет кстати, а то там у них наверняка каким-нибудь химическим говном воняет. Ну нет, рейтузы я – сниму. Виолетта стянула с себя заляпанные грязью рейтузы, прошла в свою комнату, достала из шкафа джинсы, натянула их на себя и вернулась в ванную комнату. В кого я превратилась, смахивая давно не приводимые в порядок локоны, подумала она.
Все началось несколько лет назад, как раз по завершению первого и – последнего сезона Salon d’Art. Тогда на удивление быстро были распроданы почти все натюрморты, оставался один, со свечой и картами таро, и Пьета – ее она решила оставить себе. Как обычно, она сидела в своем креслице у входа, потягивала из мундштука сигарету, рядом грелась под уходящим солнцем кошка, а в тени креслица стояла пепельница и стакан с виски. Что же, думала она, прошло то, что должно было пройти, правда, быстрее, но теперь руки развязаны и надо принимать решение. Когда она продала свой городской салон и сняла в аренду этот маленький зал в приморском городке, она не очень задумывалась о том, что будет дальше. Его мама сразу сказала – картины забирайте себе, можете продать, деньги мне не нужны. Но и Виолетте они были не нужны. Как-то раз, в середине лета, проскочил, даже не намек, а так, мысль вслух. Хозяйка кафе-булочной по соседству, зайдя вечером на стаканчик виски и рассмотрев картины, сказала – вы любите книги, почему бы вам не открыть на будущий год здесь библиотеку для отдыхающих. Будут брать с собой на пляж напрокат, худо-бедно, но на хлеб с маслом хватит. Милая моя, подумала тогда Виолетта, зачем тебе знать, что мне выше головы хватит процентов с продажи салона, а книги… если бы ты знала, как я их уже ненавижу. Поэтому судьба продаж почти сразу была решена в ее голове – отдам деньги булочнице, точнее, не отдам, а вложу в библиотеку при ее кафе, чтобы она их не разбазарила. Пусть сдает отдыхающим, ей виднее, что читают раздобревшие тетки под пляжными зонтами. Но самой-то надо что-то делать? В голову постоянно возвращалась мысль о северном острове, но ее пугала, нет, не неизвестность, она просто понимала, что одной там не справиться, понадобится рядом мужчина, а вот этого она как раз и не хотела. Найти среди своих старых знакомых какого-нибудь педика, но педик – он не справится с овцами.