День Черного Солнцеворота - стр. 18
– Ах ты ж…, Короста, – прошипел Нагл. – О Разрыв-траве вспомнил, а о самородке забыл! Зачем тебе, кривоногому, золото…
Толкая передними лапами, Нагл закатил самородок под печку.
– Смотри, не проболтайся! – Нагл погрозил когтем сидящему на печи Мизгирю.
Паук закрыл свои красные глаза мохнатыми лапами.
Глава 4. “Улыбка тьмы”.
У самоходной повозки стояли двое, похожие друг на друга как близнецы. Одинаковые черные рубашки, подпоясанные кожаными ремнями, на которых висели охотничьи кинжалы в ножнах, и черные штаны, заправленные в сапоги. Короткие стрижки, бритые лица. Отличались они выражением глаз, у одного, начальственное уверенно-требовательное, у другого, подчиненно-озабоченное.
– Водителю перерезали горло, труп лежит на земле рядом с повозкой.
– А второй?
– На сидении водителя. Застрелился из своего ружья. Выволок водителя, сел на его сидение и застрелился.
– Кто водилу уработал?
– Есть свидетель. Пацаненок из лагеря. Следил за дорогой, когда все произошло. Видел, как повозка с потушенным фонарем проехала мимо, на дорогу выскочил чернокожий мальчик, что-то бросил в лобовое стекло, и повозка остановилась.
– Мальчик? Почему мальчик? Мальчик видел, как еще один мальчик остановил повозку и уработал двух здоровенных мужиков. Ты сам-то в это веришь?
– Это не самое странное. Пацаненок утверждает, что у чернокожего был хвост. Как у обезьяны. Предлагаю пройти к повозке, на месте все увидите.
– Обезьяны у нас не водятся… Выяснили, что они перевозили?
– Неизвестно, что именно. Какую-то вещь из башни Кащея.
– Что еще рассказал свидетель?
– Когда… – человек пожевал губами, подбирая подходящее слово, – неизвестный что-то бросил в лобовое стекло, повозка остановилась. Спустя какое-то время, сопровождающий вышел из кабины, но повел себя странно. Вместо того, чтобы оказать сопротивление нападавшему, он открыл железный ящик, достал мешок с грузом и положил в кабину. Неизвестный спокойно, ничего не опасаясь, подошел к водителю, открыл дверь и перерезал ему горло. Но и это не заставило сопровождающего оказать сопротивление. Он стоял у кабины и о чем-то думал. Затем он обошел кабину, вытащил тело водителя и застрелился. Неизвестный взял мешок и растворился во тьме.
– Следы на дороге остались?
– Да, следы колес, отпечатки сапог сопровождающего и два звериных следа.
– Звериные следы… Какой-то зверь подбегал к повозке? Или вы хотите сказать, что это обезьяньи следы?
– Я не знаю, как выглядят отпечатки обезьяньих лап, но могу определенно сказать, что животное двигалось на задних лапах. Следы, скорее, напоминают кошачьи, только кошка была крупной. Сохранились два отпечатка возле камней. Остальные затерты веником или веточкой.
– Или хвостом… Возле камней, значит.
– Да. То, чем неизвестный уничтожал свои следы, скользнуло по камням и два следа остались. Кошка, я думаю, не способна на такие фокусы, а обезьяна – вполне. Конечно, если пацаненку из лагеря все это не померещилось.
На земле рядом с повозкой на спине лежал труп водителя. Его остекленевшие глаза были вытаращены в небо, рот открыт, зубы оскалены. Внутреннее пространство кабины заляпали куски мозга, кровь и клочья кожи с волосами. В потолке зияло круглое отверстие, пробитое прошедшей навылет пулей. Тело сопровождающего завалилось на бок, разбитая черепная коробка бесстыдно показывала всем желающим свое содержимое.