День Черного Солнцеворота - стр. 15
– Куда? Куда бежать? От кого?
– Она все знает.
– Кто? Что знает?
– Она все знает, – яростно зашептал кот, – но у тебя еще есть время. Она у дальней стены лабиринта, это три дня ходу. Беги без оглядки. Она все знает и придет за твоей душой.
– Карага все знает? – испуганно спросил Короста.
– Все, все знает, – кот не мигая смотрел в его глаза. – Я пытался объяснить ей, что ты не виноват, но она и слушать не хочет! Она придет за твоей душой. Она выпьет ее без остатка!
Короста хотел встать из-за стола, но ноги не слушались.
– Я вижу, тебя сморило от печного жара, встать не можешь, – прошептал кот. – Тебе конец, Короста.
– Что она знает? Я ни в чем не виноват. Знает, что я люблю ее? Я люблю Карагу. Неужели она прозрела и увидела, как сильно я ее люблю? Без нее мне не жить. Брошусь в болото, – слезы снова покатились по щекам Коросты. – Нагл, передай ей от меня подарки.
– Какие подарки?
– У висельника вырезал язык и желчный пузырь, – Короста громко высморкался и отер рукавом липкий пот с лица.
– Это все подарки, которые ты привез Караге? – спросил Нагл пристально глядя на собеседника.
Короста уставился в пол и ничего не ответил.
Кот слез с лавки и на задних лапах подошел к Коросте.
– Некрасиво, – сказал Нагл, обнюхивая Коросту. – Говоришь, что любишь, а сам… Что прячешь за пазухой?! – страшным голосом закричал Нагл.
– Разрыв-траву!
– Разрыв-траву?
– Да! Разрыв-траву!
– А где ты ее добыл? – спросил Нагл, мягкой лапой поглаживая Коросту по голове.
– Еж подарил.
– Как зовут ежа?
– Я не знаю, он не сказал.
– Дальновидно – не называть свое имя незнакомцу… Где она?
Короста вынул из-за пазухи платок с завернутой в него Разрыв-травой и положил на стол.
– Вот ты какой… – прошипел Нагл. – Люблю, говорит, люблю… А сам… траву спрятал.
Тошнота снова подступила к горлу Коросты, а осуждающие голоса в голове зазвучали громче. Он упал с лавки и попытался выползти за пределы светового купола, но руки, вслед за ногами, перестали слушаться. Пальцы на передних лапах Нагла удлинились, он взял со стола платок и осторожно развернул.
– Ничего особенного, – сказал Нагл, рассматривая увядший цветок, – но какая сила таится в нем… Знаешь, Короста, ты похож на Разрыв-траву. Борода, как растрепанный веник, горбатая спина, ноги кривые, зубы гнилые, и в голове у тебя не лучше. Но и в тебе что-то есть такое… Подумать только, влюбился в Карагу! Нет, ты не подумай, что я считаю Карагу недостойной любви и поклонения всякого, кто ее знает или слышал о ней, это я тебя считаю неспособным подарить Караге любовь.
– Почему ты так думаешь?
– Лед согреть не может. Чтобы передать тепло, льду нужно стать горячей водой. Короста, ты должен измениться. Став иным, ты сможешь любить Карагу и получишь ее любовь в ответ. Гусеница не способна порхать вокруг цветка, пока у нее не отросли крылышки, – Нагл взял вялую руку Коросты, поднял и потряс. – Разве это крыло? В болотной пиявке больше силы и красоты, чем в тебе.
– Я умираю. Ты убил меня, людоед проклятый. Не чувствую ни рук, ни ног, и сил у меня не осталось. Чтоб ты подавился моими костями, чтоб кусок моего мяса встал у тебя поперек горла. Что плохого я тебе сделал?
– Наговариваешь на меня, – с обидой в голосе сказал Нагл. – Отравитель-губитель… Ну, добавил я в пищу кое-какие травы, но это же для твоей пользы! Потом ты меня благодарить будешь! Еще попросишь у меня прощения! А я, что… прощу, конечно. Великодушен я и добр.