Демосфера - стр. 13
– На нас же смотрят, – сказала она укоризненно. Дан оглянулся: за окнами головы всех пассажиров мужского пола были повернуты в их сторону.
– Ну и что? Кому какое дело? Ты же не в своем инкубаторе. Сейчас ты никого не смутишь этим, даже если мы прямо здесь начнем…
– Нет! – сказала Ната, на которую, судя по всему, накатил один из ее приступов чопорности. – Не можешь потерпеть?
– Да ты пойми, это совершенно нормально, – принялся увещевать Данислав. – В университетских общежитиях даже нету раздельного проживания. Мальчиков и девочек селят не просто в общих корпусах, а в общих комнатах – по четыре-шесть человек, чтобы молодежь друг друга просвещала, понимаешь? – Говоря это, он медленно подступал к Нате, а она отступала, пока не уперлась спиной в ограждение.
– Мне так не нравится, – сказала она. – Не нравится, когда при этом на меня смотрят.
– Откуда ты знаешь? Ты что, делала это, когда на тебя смотрели?
Ната порозовела.
– Нет. Но я… я и так знаю. Это должно быть… – Она наморщила лоб. Недостаток словарного запаса, да и вообще умения обращаться со словами, выражать мысли и, главное, чувства заставлял ее часто морщить лоб. – Чтобы только вдвоем. Об этом не надо говорить и показывать это, и смотреть, потому что тогда… Ну, в общем…
– Исчезает таинство? – подсказал Данислав.
– Что? Да. Оно… Как ты сказал?
Так вот почему она не любила смотреть эротические фильмы, почему заставила его уйти с секс-шоу, на которое он ее когда-то повел, не любила даже разговоров на эту тему, хотя при всем этом в постели отнюдь не была пуританкой…
– Интимность пропадает, остается грубый секс, – пояснил Дан.
– Да… Что? Мне так не нравится. Тебе будет приятно, если… если мне не будет нравиться, когда мы это делаем?
Этот довод смутил его.
– Ну, нет, – сказал Данислав. – Нет, конечно, я не хочу делать это так, чтобы тебе не нравилось. Но хотя бы поцеловаться мы можем?
Раздался писк. На правом рукаве куртки Дана сидела свернувшаяся кольцом псевдоживая ящерица – биомеханический тонк. Данислав завел его недавно и уже хотел поменять, потому что, как выяснилось, это устройство раздражало его. А вот Нате подобное, наоборот, нравилось, забавляло – пришлось купить ей тонк-жука с игрушечным дизайном. Во лбу ящерки горел рубиновый глаз – жестикулярный датчик, и когда Данислав поднес к ней руку, она сама собой развернулась и прыгнула в ладонь.
– Да, Калем, – сказал Дан в щель под пружинным хвостом, то есть в динамик тонка. – Мы подъезжаем, скоро будем… Ага, давай…
Ната улыбалась. Дан положил руки ей на плечи и поцеловал.
Солнце горячим медом заливало тарелку наземной станции, окруженную покатыми стенами из пластистекла. Грузчик-колесничий с притороченной к животу тележкой похватал сумки и уложил себе под брюхо.
Хотя они не виделись уже много лет, Дан сразу узнал появившегося на дорожке чернявого черноглазого Калема. Старый друг тоже колесничий: до колен ноги почти нормальные, а ниже – два органических колеса. Многочасовая хирургическая операция – и кость сложной формы, что-то вроде перевернутой Y, подвижно закрепленная в колене, охватывает колесо наподобие велосипедной «вилки». В центре – сустав, сухожилия и прокачанные анаболиками «скользящие» веерные мышцы; к окружности тянется тугая, как оболочка барабана, желтая кожа; обод – широкий ногтевой валик и твердая «шина» из таких же ороговевших клеток, что и человеческие ногти. Три недели стационара, частичная перестройка нервной системы и вестибулярного аппарата, месяц ковыляния под бандажом – и кати куда хочешь.