Демоны и ангелы российской политики лихих 90-х. Сбитые летчики - стр. 23
Зампредседателя исполкома Моссовета В. Жаров: «Кадровые замены превратились в спортивные соревнования, о которых нам докладывали: на одном активе сменили 30 процентов первых секретарей, на другом – уже 50, на третьем – уже до 80 доехали».
Член горкома Ф. Козырев-Даль: «На вооружение брались только разрушительные действия. Товарищ Ельцин уверовал в свою безнаказанность, поставил себя в исключительное положение, когда, распоряжаясь единолично судьбами людей, он не нес никакой ответственности ни перед ними, ни перед ЦК КПСС».
Конечно, самонадеянность Ельцина привела к тому, что был поставлен вопрос о дальнейшей его партийной карьере. В защиту Ельцина не выступил ни один из делегатов. Как потом вспоминал главный редактор «Московской правды» Михаил Полторанин, «он думал, что будут просить, поднимется вся Москва, все первые секретари, которых он назначил. Но этого не случилось, стал получать «по ушам» от людей, от которых этого не ожидал, поднимал глаза и ошарашенно смотрел на вчерашнего своего приближенного, который сегодня нес его по кочкам». Тут настало время проявиться другим качествам «борца за правду»: Ельцин расшибается в лепешку, извиняясь, оправдываясь («я подвел Центральный комитет и Московскую городскую организацию, выступив сегодня») и даже пытаясь покончить жизнь самоубийством, что подтверждают и Горбачев, и Рыжков. Вот фрагмент стенограммы заседания политбюро от 3 мая 1990 года:
«Примаков: Надо вытащить Ельцина на теледебаты, задать ему «неудобные» вопросы – о Литве, о Курилах, чтобы он крутился как уж на сковородке.
Крючков: Надо быть осторожным, он – популист, может легко вывернуться, а влияние на обывателя у него большое.
Примаков: Его спросили: собирается ли он привезти в СССР презервативы? Он ответил, что ему это уже не нужно. В любой стране каждый кандидат в президенты провалился бы моментально, признавшись в своей импотенции.
Горбачев: А у нас наберет лишних 10 процентов голосов. Он сейчас распускает слух, будто его дважды топили, набросив мешок на голову (почему дважды? – И. М.), пырнули ножом. Мы в свое время не сказали публично, что его застали с ножницами в крови – сам себя ковырнул.
…Немедленно сделать программу мер по России и разослать за подписью Власова. (Власову.) Смелее. Когда в борьбу вступаешь, элементы демагогии не помешают, тем более что перед тобой подонок».
Что касается фрагмента разговора о ножницах, вскользь упомянутых Горбачевым: в 1997 году Валентин Юмашев расскажет, что Борис Николаевич «навалился на ножницы, уперев их в стол и направив в сердце. И когда кто-то вбежал, – секретарша или кто-то еще, – там была кровь… Его сразу – в ЦКБ. К счастью, ножницы не вошли слишком глубоко, лишь кожу повредили. В больнице рану зашили. И у него на этом месте оставался шрам».
– То есть это все же была попытка самоубийства? – уточнил у Юмашева журналист.
– Трудно сказать. Как вы понимаете, Борис Николаевич не любил об этом вспоминать. Но когда человек действительно хочет покончить с собой, он доводит дело до конца… Мне кажется, это все-таки был какой-то сигнал Горбачеву: вот до чего ты меня довел!
Борис Ельцин был не из тех, кто останавливается. Очень быстро душевные терзания как рукой сняло. Ельцин выдвигается депутатом, выигрывает выборы и, в конце концов, становится председателем Верховного Совета. Неудавшийся самоубийца проводит ряд самоубийственных для страны законов, по сути готовя законодательную базу для будущего своего воцарения. 12 июня 1990 года съезд под давлением Ельцина принял Декларацию о государственном суверенитете РСФСР, предусматривающую приоритет российских законов над союзными. Это резко увеличило политический вес председателя Верховного Совета РСФСР, до этого игравшего второстепенную, зависимую роль. Теперь, когда отпала надобность защищать партийные идеалы, Ельцин выходит из партии. Тогда же он произнесет историческую фразу, давшую старт гражданской войне на окраинах страны: «Берите столько суверенитета, сколько сможете проглотить». Война на Кавказе в Чечне, в Центральной Азии и в Приднестровье – это щедрый подарок Ельцина, плата за его личную власть. Сожалел ли об этом Борис Николаевич? Никогда, ни в одном своем интервью или книге воспоминаний, Ельцин не скажет, что это было антиконституционное деяние, преступление против истории. Опасный властолюбец, Ельцин добился поставленной цели. Дальше хоть потоп. 19 февраля 1991 года Ельцин настолько осмелел, что в выступлении по телевидению потребовал отставки Михаила Горбачева и передачи власти Совету Федерации, состоящему из руководителей союзных республик. Это был не первый, но самый серьезный сигнал, который не услышали – уже в 1991 году Борис Ельцин будет избран президентом.