Демонология Сангомара. Яд и Меч - стр. 33
– Мой сын, как только я постарел и стал немощен, выгнал меня из дому. И теперь я иду, куда глаза глядят…
Над таверной повисло гнетущее молчание. Оставление старых родителей было нарушением главного завета Ямеса, самым тяжким грехом. Поэтому все без исключения смутились, повесили головы и задумались о своих детях. Даже Кампасп, знаменитый торговец, вспомнил с горечью своего наглого сына, что лишь требовал от отца, но ничего не давал взамен.
– И еще… – добавил, задумавшись, чуть печально Вождь. – Тюрьма будет самым безопасным местом во время осады.
Кампасп и другие торговцы теперь уже взглянули на Вождя чуть иначе. Наконец, из-за стола стали подниматься люди. Деловито переглядываясь, они направились к выходу в сопровождении восьми человек охраны. Двое же стражников стали следить за тремя оставшимися: массивным торговцем, худосочным коротышкой и больным стариком.
Через пару минут таверна опустела. Лишь женщины привычно оттирали тряпками и так чистые столы да пара охранников зыркали на оставшихся иноземцев из-под добротных шлемов. По мнению охраны, никто из трех гостей не представлял опасности, поэтому эти двое принялись болтать меж собой, не обращая внимания на тихо шепчущихся в углу чужестранцев. Возможно, это был последний разговор в их жизни.
– Почему ты не пошел в тюрьмы? – спросил коротышку грузный купец.
– Камеры находятся под землей. Я слышал о требушетах. – отозвался низенький человек и снял с головы широкополую шляпу.
– И что?
– Вход в темницы могут обвалить случайным ударом. Я не хочу сгнить там заживо.
Грузный торгаш презрительно хмыкнул, оглядев совсем крохотного и крайне серьезного мужчину, одетого в длинное коричневое платье с накинутым поверх желтым табардом. Затем оценивающе посмотрел на шляпу – глеофскую шляпу.
– Отчего же вы сами не согласились пойти в тюрьмы? – спросил у торговца загорелый старик.
– На мне одежда южных купцов. Меня не тронут, – безапелляционно заявил толстяк, крутя на пальцах агатовые кольца. – В отличие от тебя, старый. Всех слабых и немощных всегда убивают первыми.
Он язвительно хохотнул, а проницательный старик заметил в уголках губ мелькнувший блеск длинных клыков.
– Как же вы это узнали, почтенный? – по лицу старика скользнула хитрая улыбка.
– Так же, как и ты перестал резко кашлять – чудом! – отозвался с жесткостью в голосе купец.
– Я не хочу провести последние дни своей жизни в мокром и сыром помещении. – с горечью сказал старик и вздохнул. – Увы, пришлось обмануть. Каюсь.
Тщедушный вид замученного старца успокоил жирного купца, и тот потерял к нему всякий интерес. Но теперь уже карие ясные глаза старика неотрывно следили за действиями то толстяка, который спокойно откинулся спиной на стену, то миниатюрного негоцианта.
– Есть ли разница, где проткнут брюхо мечом: в темнице или таверне? – хмыкнул грузный купец и обратился к низенькому торговцу. – Может под завалами лучше помереть, а? Как тебя зовут?
Худенький мужчина, отведя взор от закутанного в плащ старика с загорелой кожей, уставился на наглого купца, который накручивал густую бороду на толстые пальцы и ласкал жирную шею.
– Баддас. А тебя?
– Фэн.
– Откуда ты, Фэн? – торговец уставился на желтые одежды толстого купца.
– Из Морайи.
– Надо же… – протянул довольно Баддас и потер деловито ладони. – Как показывает себя наследник Эадеса, юный Эадор? Они не уменьшили налоги для лавок на Белой площади, как обещали? Ты был там на рынке, его расширили же?