Демон ревности - стр. 22

Илья потрясенно молчал, боясь дотрагиваться до папки. Это было как ларец с кладом найти. Будто и радостно, и одновременно тревожно: вдруг ларец пуст!

Лапин тоже молчал, но его потрясение было совершенно иным. Он оглядывал Илью странным взглядом. Будто прицеливался, куда удобнее всадить тому сейчас вилку для рыбы – в глаз или в кадык.

– Что ты оформила, девочка? Что – «все»? – после тягостной паузы спросил Лапин, долго перед этим откашливаясь. – Вообще все-все?

– Нет, дядя Сережа. Конечно нет. Я же не могу, – рассмеялась Катерина звонко, по-девчачьи. – Я оформила на Илью свою фирму. То есть передала ему все акции.

– Оформила у нотариуса, конечно? – продолжал допрос Лапин, швыряя свою салфетку мимо стола.

– Разумеется. – Улыбка Катерины чуть померкла. – А что не так-то, дядя Сережа? Вы же знаете, что эта фирма у меня камнем на шее. Я ничего не понимаю в бизнесе.

– Неразумное решение, девочка.

Лапин встал, с грохотом отодвинул стул. Хорошо не опрокинул. Кивнул Катерине, нелюбезно обронил, что она могла бы и посоветоваться, и пошел к выходу. У самых дверей остановился, обернулся на Илью и махнул двумя растопыренными пальцами сначала в сторону собственных глазниц, потом в сторону Ильи.

– Помни, я за тобой наблюдаю, – проговорил Лапин на прощание и ушел.

Остаток дня прошел в какой-то суматохе. Катя носилась все время по дому с кожаной папкой, заставляя Илью припрятать ее куда-нибудь. А куда он мог спрятать акции теперь уже собственной фирмы в не чужом уже теперь доме? Она и дом, оказывается, оформила на него. И дом!

Дуреха. Вот дуреха.

Потом она собачилась с Клавдией, которая упрекала ее в недальновидности.

– Э-ээх ты, дурында! – скрипела домработница едва слышно, но Илья подслушал. – Отец наживал-наживал, а ты профукала за день.

– Отстань, – огрызалась Катя.

– Он вот к жене своей вернется, а ты ни с чем останешься. Дом на него оформила! Он выгонит тебя отсюда и жену свою приведет. А деньги-то? Деньги где возьмешь? На что жить станешь?

– Есть на что! У меня счетов за границей – внукам хватит. Чего это он к жене своей вернется, а, скажи? – задохнулась от возмущения Катерина. – Совсем спятила на старости лет? Он меня любит, поняла!

– Тебя, может, и любит, а ее жалеет. Видала я, как он на нее смотрел, когда ты ее тут позорила.

– Я ее не позорила.

– Позорила, и еще как. Ты же нарочно ее сюда позвала? Нарочно. Хотела унизить? При нем унизить хотела? Ох, дурочка! Ничего-то в жизни еще не понимаешь. – Клавдия обняла свою упирающуюся воспитанницу, погладила по голове. – Если он ее жалеет, то, значит, не разлюбил вовсе. Слишком многое их связывает, слишком. Пятнадцать лет – это не две недели, Катюшка. Он всегда ее помнить будет. И погоди, еще станет ей деньгами помогать. Твоими, между прочим, деньгами.

– Такого не будет! Я уничтожу эту старую вешалку! Вот увидишь, я найду способы.

О господи!

Илья привалился спиной к прохладному выступу стены, за которым подслушивал. Лоб покрылся испариной. Ноги предательски подрагивали.

Это не закончится никогда. Никогда!

Старая ведьма станет Катю настраивать против него, будет жужжать, науськивать. Катя станет ревновать, устраивать ему сцены, ее характер будет портиться. Кира продолжит их преследовать, будет постоянно напоминать о себе. О своей непроходящей любви.