Демон. Книга вторая - стр. 25

Два зоргула, те, которые тайком пробирались между камней, помнили те времена, когда подобные связи порицались и даже наказывались. В них вступали, как правило, самые слабые существа, изгои, упавшие на дно Аида. Но времена те давно прошли. Эталон красоты пал вместе с прежними законотворцами. Ничто не вечно, кроме Аида, Эдема и отведенного им времени. Три неизменных истины, состоящих из многообразия меняющихся форм и обличий.

Пение стало слишком громким, оно окружило двух зоргулов. Свет костров, поджаривавших брюхо нависшего неба, ослепил глаза. Красота, начавшаяся с трех сестер и преумноженная веками, обступила их. Запахи сотен обнаженных существ вскружили голову. Их кожа была идеальна: блестела пропитавшими ее маслами и благоухала множеством пленительных запахов. Их груди были божественны и разнообразны – ни одной повторяющейся пары. Глаза сочетали в себе все: от порока и похоти до скромной невинности. Множество образов, способное удовлетворить вкус любого, кто приходил сюда. Высокие, низкие, полные и худые, строптивые и покорные – их объединяло лишь одно: женское начало, забытый эталон красоты, созданный разбивать сердца и заставлять их биться. Они окружили своих гостей, ослепили их своими улыбками. Их нежные руки ласкали грубую кожу зоргулов. Их рты были открыты, что позволяло безгубым человекообразным рептилиям проникать в их теплую слизистую полость длинными языками, обвивать нежную кожу, наслаждаясь ее тонким вкусом. Сотни дыханий окутали тела гостей теплом. Множество губ потянулось к их огрубевшей коже.

– Семела, – прошипел один из зоргулов, купаясь в море ласк.

Он увидел ее вдалеке. Она слышала его. Шла к нему, переступая через распластавшиеся перед ней тела ее рабынь, таких же красивых, как и она, но не таких властных. Ее ярко-рыжие волосы спадали извивающимися локонами к округлым ягодицам. Каждый новый шаг заставлял вздрагивать полную, упругую грудь. Длинные, идеально прямые ноги сходились в не менее идеальное женское начало, блестевшее маслами, пропитавшими смуглую кожу. Зоргул шагнул к ней навстречу, забыв о ласкавших его других, не менее прекрасных, существах.

– Ты должен кое-что сделать для меня, – сказала Семела, вставая на колени, лицом к лицу с низкорослым зоргулом.

– Для тебя все что угодно. – Его длинный змеиный язык обвил хрупкую шею, подминая тело Семелы под себя.

– Грядет смутное время.

– Да-а-а.

– Перемены… – Семела не сопротивлялась, но и не позволяла зоргулу взять ее тело. – Страшное время для всех нас.

– Чего ты хочешь?

– Моя дочь. Ты должен отправить ее в Эдем раньше, чем перемены придут за ней.

– Эта просьба будет дорого стоить.

– Ты знаешь, какой будет плата. И ты сможешь это сделать?

Зоргул долго молчал, изучая языком вкус тела Семелы.

– Да-а-а, – прошипел он, не желая больше оттягивать сладостный момент.

Семела опустилась на четвереньки, выгнув спину под тяжестью тела зоргула. Несколько пар нежных женских рук ее рабынь окружили его своими ласками. Зашипев, зоргул прогнал похотливых существ прочь. Все они были слабой копией своей хозяйки, ее многоликим образом.

– Семела, – прошипел зоргул, зная об идеальности ее тела.

Оно было создано для любви, в отличие от тел, населявших Эдем. Идеальные ножны для любого клинка, каких бы размеров он ни был. Язык зоргула обвил шею Семелы. Ее стон был сладким и полным страсти. Ее тело открылось ему, вбирая в себя его вожделение. Нежные существа вокруг принялись подогревать страсть гостя, лаская друг друга, но зоргул уже не видел их. Он мог только чувствовать, и чувства его были слишком сладостными, чтобы думать о чем-то другом или мечтать о новой ночи, едва начав эту.